Женитьба Бальзаминова

Картины московской жизни

Картина первая

Лица 

Павла Петровна Бальзаминова , вдова.

Михайло Дмитрия Бальзаминов , сын ее.

Акулина Гавриловна Красавина , сваха.

Матрена , кухарка.

Лукьян Лукьяныч Чебаков , офицер в отставке. Очень приличный господин средних лет, с усами, лысоват, сюртук застегнут на все пуговицы. Выражение лица насмешливо.

 

Бедная комната у Бальзаминовых.  

 

Явление первое

 

Бальзаминова  (пьет чай) и Матрена  (стоит у двери).  

 

Бальзаминова . Хорошо теперь, Матрена, чайку-то, после бани-то!

Матрена . Уж это на что лучше! По всем жилкам, по всем суставам пройдет.

Бальзаминова . А где же Миша? Что-то не видать его.

Матрена . Спит, умаялся.

Бальзаминова . Ну, пускай спит.

Матрена . Что ж! пущай спит. Никакие важных дел за ним нет; остановки не будет. А я соследила, куда он ходит.

Бальзаминова . Куда же?

Матрена . Тут близехонько. Только он не прямо ходит, а круг большой делает, чтобы соседям виду не показать. Таково далеко уйдет, да потом и воротится переулками: глаза отводит.

Бальзаминова . Да будет ли толк-то какой-нибудь?

Матрена . Кто ж его знает? Уж это его дело. Надо полагать, что и тут ничего себе не выиграет.

Бальзаминова . Отчего же ты так, Матрена, думаешь?

Матрена . Мало виду из себя имеет, польститься-то не на что! Ну и чином еще не вышел.

Бальзаминова (встает) . Пей, Матрена, чай-то! А я пойду посмотрю, Миша не проснулся ли. (Уходит.)

 

Матрена садится к столу и пьет. Бальзаминова возвращается.  Матрена встает.  

 

Сиди!

 

Матрена садится, только оборотившись к Бальзаминовой задом.  

 

Спит еще. (Садится.)  А как их по фамилии-то, где он ходит?

Матрена (оборотив голову) . Пеженовых.

Бальзаминова . Кто ж они такие?

Матрена . Сами по себе.

Бальзаминова . Как же таки сами по себе?

Матрена . По своей части.

Бальзаминова . Экая ты бестолковая. Что же они, служащие или купцы?

Матрена . Должно, торгуют.

Бальзаминова . Кто ж у них из женского-то полу?

Матрена . Две сестры – обе девки, уж в летах. Только выходу им никакого нет; сидят наверху у себя взаперти, все одно под замком.

Бальзаминова . Отчего же?

Матрена . Такой приказ от братьев.

Бальзаминова . Зачем же такой приказ?

Матрена (дуя в блюдечко и оборачиваясь) . Потому страм.

Бальзаминова . Какой же страм?

Матрена . Очень на мужчин бесстыжи. Такие, говорят, завистливые, что беда. (Накрывает чашку.)  Покорно благодарствуйте! (Встает и уносит самовар.)

Бальзаминова . Говорят: за чем пойдешь, то и найдешь! Видно, не всегда так бывает. Вот Миша ходит-ходит, а все не находит ничего. Другой бы бросил давно, а мой все не унимается. Да коли правду сказать, так Миша очень справедливо рассуждает: «Ведь мне, говорит, убытку нет, что я хожу, а прибыль может быть большая; следовательно, я должен ходить. Ходить понапрасну, говорит, скучно, а бедность-то еще скучней». Что правда то правда. Нечего с ним и спорить.

 

Шум за сценой.  

 

Что там у вас?

 

Входит Бальзаминов .  

 

Явление второе

 

Бальзаминова  и Бальзаминов .  

 

Бальзаминов . Что же это такое, маменька! Помилуйте! На самом интересном месте…

Бальзаминова . Что такое?

Бальзаминов . Да Матрена меня разбудила на самом интересном месте. И очень нужно ей было там чашки убирать.

Бальзаминова . Разве ты что-нибудь во сне видел?

Бальзаминов . Да помилуйте! на самом интересном месте! Вдруг вижу я, маменька, будто иду я по саду; навстречу мне идет дама красоты необыкновенной и говорит: «Господин Бальзаминов, я вас люблю и обожаю!» Тут, как на смех, Матрена меня и разбудила. Как обидно! Что бы ей хоть немного погодить? Уж очень мне интересно, что бы у нас дальше-то было. Вы не поверите, маменька, как мне хочется доглядеть этот сон. Разве уснуть опять? Пойду усну. Да ведь, пожалуй, не приснится.

Бальзаминова . Разумеется, не приснится.

Бальзаминов . Экая досада! Мне бы теперь, по моим делам, очень нужно такой сон видеть; может быть, он мне что-нибудь и напророчил бы. Что, маменька, меня никто не спрашивал?

Бальзаминова . Это что еще за новости! Кому тебя спрашивать?

Бальзаминов . Я, маменька, новое знакомство завел. Лукьян Лукьяныч Чебаков, отличнейший человек. Он капитан в отставке.

Бальзаминова . К чему это?

Бальзаминов . Как к чему? Что вы говорите! Вы знаете, маменька, какая у нас сторона! Я уж теперь далеко не хожу, а хожу тут поблизости.

Бальзаминова . Так что же?

Бальзаминов . Как что же? Какое необразование свирепствует в нашей стороне, страсть! Обращения не понимают, человечества нет никакого! Пройду по рынку мимо лавок лишний раз – сейчас тебе прозвище дадут, кличку какую-нибудь. Почти у всяких ворот кучера сидят, толстые, как мясники какие, только и дела что собак гладят да играют с ними; а собаки-то, маменька, как львы. Ведь по нашему делу иногда нужно раз десять мимо окон-то пройти, чтобы заметили тебя, а они разве дадут? Сейчас засвищут, да и давай собаками травить.

Бальзаминова . Как же это можно живого человека собаками травить?

Бальзаминов . Как можно? Что вы, маменька! Разве они знают учтивость? Ему бы только хохотать, дураку, благо горло широко, а там хоть человека до смерти загрызи, ему все равно.

Бальзаминова . Какое необразование!

Бальзаминов . Меня раза три травили. Во-первых, перепугают до смерти, да еще бежишь с версту, духу потом не переведешь. Да и страм! какой страм-то, маменька! Ты тут ухаживаешь, стараешься понравиться – и вдруг видят тебя из окна, что ты летишь во все лопатки. Что за вид, со стороны-то посмотреть! Невежество в высшей степени… что уж тут! А вот теперь, как мы с Лукьян Лукьянычем вместе ходим, так меня никто не смеет тронуть. А знаете, маменька, что я задумал?

Бальзаминова . А что?

Бальзаминов . Я хочу в военную службу поступить.

Бальзаминова . Да ты проснулся ли совсем-то, или еще все бредишь?

Бальзаминов . Нет, позвольте, маменька: это дело рассудить надо.

Бальзаминова . Да что тут рассуждать-то! Много ли ты лет до офицерства-то прослужишь?

Бальзаминов . Сколько бы я ни прослужил: ведь у меня так же время-то идет, зато офицер. А теперь что я? Чин у меня маленький, притом же я человек робкий, живем мы в стороне необразованной, шутки здесь всё такие неприличные, да и насмешки… А вы только представьте, маменька: вдруг я офицер, иду по улице смело; уж тогда смело буду ходить; вдруг вижу – сидит барышня у окна, я поправляю усы…

Бальзаминова . Все вздор какой говоришь! А чем жить-то мы будем, пока ты в офицеры-то произойдешь?

Бальзаминов . Ах, боже мой! Я и забыл про это, совсем из головы вон! Вот видите, маменька, какой я несчастный человек! Уж от военной службы для меня видимая польза, а поступить нельзя. Другому можно, а мне нельзя. Я вам, маменька, говорил, что я самый несчастный человек в мире: вот так оно и есть. В каком я месяце, маменька, родился?

Бальзаминова . В мае.

Бальзаминов . Ну вот всю жизнь и маяться. Потому, маменька, вы рассудите сами, в нашем деле без счастья ничего не сделаешь. Ничего не нужно, только будь счастье. Вот уж правду-то русская пословица говорит: «Не родись умен, не родись пригож, а родись счастлив». А все-таки я, маменька, не унываю. Этот сон… хоть я его и не весь видел, – черт возьми эту Матрену! – а все-таки я от него могу ожидать много пользы для себя. Этот сон, если рассудить, маменька, много значит, ох как много!

Бальзаминова . Да ты помнишь ли в лицо ту даму, которую видел во сне-то?

Бальзаминов . Помню, маменька; как сейчас гляжу: лицо такое, знаете, снисходительное…

Бальзаминова . Это хорошо.

Бальзаминов . Это, маменька, для нас первое дело. У кого в лице строгость, я ведь с тем человеком разговаривать не могу, маменька.

Бальзаминова . Да и я не люблю.

Бальзаминов . Другой на тебя смотрит – точно допрос тебе делает. Ну, что ж тут хорошего! Конечно, если строго разобрать, так мы имеем недостатки в себе, в образовании, ну и в платье тоже. Когда на тебя смотрят строго, что ж тут делать? Конфузиться да обдергиваться.

Бальзаминова . Разумеется. А вот ты коли ждешь кого, так оделся бы пошел; что в халате-то сидишь!

Бальзаминов . Да, маменька, я сейчас оденусь. Лукьян Лукьяныч ведь человек светский; какие у него трубки, с какими янтарями, маменька! (Уходит.)

Бальзаминова . Какой странный сон! Уж очень прямо; так что-то даже неловко: «Я вас люблю и обожаю»… Хорошо, как так и наяву выдет, а то ведь сны-то больше всё наоборот выходят. Если бы она ему сказала: «Господин Бальзаминов, я вас не люблю и вашего знакомства не желаю», – это было бы гораздо лучше.

 

Красавина  входит.  

 

Явление третье

 

Бальзаминова  и Красавина .  

 

Красавина . С повинной, матушка! Не вели казнить, вели речь говорить.

Бальзаминова . Есть же люди на свете, которые стыда не имеют!

Красавина . Есть, матушка, есть всякого народа.

Бальзаминова . Конечно, мы люди бедные, маленькие, но, однако же, ведь надобно, Гавриловна, немножко и совесть знать.

Красавина . Нешто я, матушка, не понимаю? У меня совесть-то чище золота, одно слово – хрусталь, да что ж ты прикажешь делать, коли такие оказии выходят? Ты рассуди, какая мне радость, что всякое дело все врозь да врозь. Первое дело – хлопоты даром пропадают, а второе дело – всему нашему званию мараль. А просто сказать: «Знать, не судьба!» Вот и все тут. Ну да уж я вам за всю свою провинность теперь заслужу.

Бальзаминова . Ну, признаться сказать, я от тебя, кроме насмешки, ничего ожидать не могу.

Красавина . Не такая душа у меня. Ежели я против кого виновата, так уж я пополам разорвусь, а за свою вину вдвое заслужу. Вот у меня какая душа! Хоша оно в нынешнем свете с такой добродетелью жить трудно, милая…

Бальзаминова . Ты лучше, Гавриловна, и не говори! я тебе в этом верить не могу. Мы люди бедные, какой тебе интерес?

Красавина . А не веришь, так я тебе вот что скажу: хороший-то который жених, ловкий, и без свахи невесту найдет, а хоть и со свахой, так с него много не возьмешь; ну а твой-то плох: ему без меня этого дела не состряпать; значит, я с него возьму что мне захочется. Знаешь русскую пословицу: «У всякого плута свой расчет»? Без расчету тоже в нынешнем свете жить нельзя.

Бальзаминова . Ты не взыщи, Гавриловна, что я тебя так приняла. Мне обидно, что моим сыном как дураком помыкают.

Красавина . Ничего, матушка; брань на вороту не виснет. Нам не привыкать стать к брани-то: наше звание такое. А сынка твоего мы обеспечим, ты не беспокойся.

Бальзаминова . Чайку не хочешь ли?

Красавина . Ну его! И без него жарко. Что такое чай? Вода! А вода, ведь она вред делает, мельницы ломает. Уж ты меня лучше ужо как следует попотчуй, я к тебе вечерком зайду. А теперь вот что я тебе скажу. Такая у меня на примете есть краля, что, признаться сказать, согрешила – подумала про твоего сына, что, мол, не жирно ли ему это будет?

Бальзаминова . Кто ж такая?

Красавина . Ну, об этом речь впереди. Вот, видишь ты, дело какого роду: она вдова и с большим капиталом, от этого самого и скучает.

Бальзаминова . Скажите пожалуйста!

Красавина . Так точно. И как, матушка моя, овдовела, так никуда не выезжает, все и сидит дома. Ну, а дома что ж делать? известно – покушает да почивать ляжет. Богатая женщина, что ж ей делать-то больше!

Бальзаминова . Отчего же это она при таком капитале никуда не ездит и знакомства не имеет?

Красавина . Ленива. Уж сколько раз я ей говорила: «Что, мол, ты никуда не съездишь али к себе гостей не позовешь?» В гости ехать, говорит, одеваться надобно; а приедешь – разговаривать нужно.

Бальзаминова . Разве она и разговаривать не любит?

Красавина . Как не любить! Только чтобы не торопясь, с прохладой. Ну, таким-то родом, сударыня ты моя, от этакой-то жизни стала она толстеть и тоску чувствовать. И даже так, я тебе скажу, тяжесть такая на нее напала, вроде как болезнь. Ну сейчас с докторами советоваться. Я была при одном докторе. Вот доктор ей и говорит: «Вам, говорит, лекарства никакого не нужно; только чтоб, говорит, развлечение и беспременно чтоб замуж шли».

Бальзаминова . А она что ж?

Красавина . Она ему сейчас в руку три целковых бумажку. Порядок этот знает.

Бальзаминова . Нет, я не про то! Я насчет того, что замуж-то идти?

Красавина . «Я, говорит, замуж не прочь; только где его найдешь, дома-то сидя?» – «А я-то, говорю, на что?» – «Ну, говорит, хлопочи!» Так вот какие дела и какие оказии бывают.

Бальзаминова . Ну, а как насчет состояния?

Красавина . Сверх границ. Одних только денег и билетов мы две считали-считали, счесть не могли, так и бросили. Да я так думаю, что не то что нам, бабам, а и мужчинам, если двух хороших взять, и то не счесть!

Бальзаминова . Как же это не счесть?

Красавина . Так вот и не счесть. Посчитают-посчитают, да и бросят. Ты думаешь, считать-то легко? Это, матушка, всем вам кажется, у кого денег нет. А поди-ка попробуй! Нет, матушка, счет мудреное дело. И чиновники-то, которые при этом приставлены, и те, кто до сколька умеет, до столька и считает: потому у них и чины разные. Твой Михайло до сколька умеет?

Бальзаминова . Да я думаю, сколько ни дай, всё сочтет.

Красавина . Ну где ему! Тысяч до десяти сочтет, а больше не сумеет. А то вот еще какие оказии бывают, ты знаешь ли? Что-то строили, уж я не припомню, так артитехторы считали, считали, цифирю не хватило.

Бальзаминова . Может ли это быть?

Красавина . Верно тебе говорю. Так что же придумали: до которых пор сочтут, это запишут, да опять цифирь-то сначала и оборотят. Вот как! Так что ж тут мудреного, что мы денег не сочли? Ну деньги деньгами – это само по себе, а еще дом.

Бальзаминова . Большой?

Красавина . А вот какой: заведи тебя в середку, да оставь одну, так ты и заблудишься, все равно что в лесу, и выходу не найдешь, хоть караул кричи. Я один раз кричала. Мало тебе этого, так у нас еще лавки есть.

Бальзаминова . Ты уж что-то много насказала! Я боюсь, понравится ли мой Миша такой невесте-то.

Красавина . Это уж его дело. Да что это его не видать?

Бальзаминова . Не знаю, он дома был. Миша!

 

Бальзаминов  входит.  

 

Явление четвертое

 

Те же  и Бальзаминов .  

 

Красавина . Красота ты моя писаная, разрисованная! Всё ли ты здоров? А у нас все здоровы: быки и коровы, столбы и заборы.

Бальзаминов . Я еще и говорить-то с тобой не хочу. Вот что!

Бальзаминова . Нет, Миша, ты с ней не должен таким манером обращаться; ты еще не знаешь, какую она пользу может тебе сделать.

Красавина . Не тронь его, пущай! Что это ты такой гордый стал? Аль нашел на дороге сумму какую значительную?

Бальзаминов . Она-то пользу сделает? Что вы, маменька, ей верите? Она все обманывает.

Красавина . Я обманываю? Значит, ты души моей не знаешь. Ты слыхал ли когда песню:

 

Никто души моей не знает

И чувств моих не могут описать.

 

Бальзаминов . За что она меня, маменька, обманывает? Что я ей сделал? Она сваха – она и должна сватать, а не обманывать.

Красавина . А ты ищи себе под пару, так тебя никто и не будет обманывать; а то ты всё не под масть выбираешь-то. Глаза-то у тебя больно завистливы.

Бальзаминов . А тебе какое дело? Да и совсем не от зависти я хочу жениться на богатой, а оттого что у меня благородные чувства. Разве можно с облагороженными понятиями в бедности жить? А коли я не могу никакими средствами достать себе денег, значит я должен жениться на богатой. (Садится.)  Ах, маменька, какая это обида, что все на свете так нехорошо заведено! Богатый женится на богатой, бедный – на бедной. Есть ли в этом какая справедливость? Одно только притеснение для бедных людей. Если б я был царь, я бы издал такой закон, чтоб богатый женился на бедной, а бедный – на богатой; а кто не послушается, тому смертная казнь.

Красавина . Ну вот когда такой закон от тебя выдет, тогда мы и будем жить по-твоему; а до тех пор, уж ты не взыщи, все будет по старому русскому заведению: «По Сеньке шапка, по Еремке кафтан». А то вот тебе еще другая пословица: «Видит собака молоко, да рыло коротко».

Бальзаминов . Вот видите, маменька, вот она опять все на смех. Зачем она пришла? Кто ее просил?

Красавина . Мне ведь как хотите! Я из-за своего добра кланяться не стану. Какая мне оказия?

Бальзаминова . Что это ты, Гавриловна? Ты видишь, он не в своем уме. Как тебе, Миша, не стыдно!

Красавина . Что ж он важность-то на себя напустил? Навязывать ему, что ли? Уж это много чести будет! Москва-то не клином сошлась: найду не хуже его.

Бальзаминова . Нет, ты этого, Гавриловна, не делай. Это тебе грех будет! Ты, Миша, еще не знаешь, какие она нам благодеяния оказывает. Вот ты поговори с ней, а я пойду: признаться сказать, после бани-то отдохнуть хочется. Я полчасика, не больше.

Красавина . Да хоть и больше, так кто ж тебе запретит?

 

Бальзаминова  уходит.  

 

Явление пятое

 

Красавина , Бальзаминов , потом Матрена .  

 

Бальзаминов . Вот ты сердиться-то умеешь, а каково мне было тогда, как меня из дому выгнали? Вот так асаже!

Красавина . А ты еще все не забыл? Видишь, какой ты злопамятный! Ну вот за этот-то самый афронт я и хочу тебе заслужить.

Бальзаминов . Чем же ты заслужишь?

Красавина . Невесту нашла.

Бальзаминов . Ну уж не надо. Опять то же будет. Я сам нашел.

Красавина . Мудрено что-то! Где ж это?

Бальзаминов . Как же! так я и сказал тебе!

Красавина . Ничего у тебя не выдет.

Бальзаминов . А вот посмотрим.

Красавина . И смотреть нечего.

 

Входит Матрена  и становится у двери, приложив руку к щеке.  

 

Ты сам рассуди! Какую тебе невесту нужно?

Бальзаминов . Известно какую, обыкновенную.

Красавина . Нет, не обнаковенную. Ты человек глупый, значит…

Бальзаминов . Как же, глупый! Ишь ты, дурака нашла!

Матрена . А что, умен?

Бальзаминов . Ты молчи, не твое дело!

Красавина . Ты послушай! ты человек глупый, значит тебе…

Бальзаминов . Да что ты все: глупый да глупый! Это для тебя я, может быть, глуп, а для других совсем нет. Давай спросим у кого-нибудь.

Красавина . Давай спросим! Да нечего и спрашивать. Ты поверь мне: я человек старый, обманывать тебя не стану.

Матрена . Какой ты, Михайло Митрич, как погляжу я на тебя, спорить здоровый! Где ж тебе с ней спорить?

Бальзаминов . Как же не спорить, когда она меня дураком называет?

Матрена . Она лучше тебя знает. Коли называет, значит правда.

Бальзаминов . Да что вы ко мне пристали! Что вам от меня надо?

Красавина . Постой, погоди! Ты не шуми! Ты возьми терпение, выслушай! Ты глупый человек, значит тебе умней себя искать невесту нельзя.

Матрена . Само собой.

Красавина . Значит, тебе нужно искать глупей себя. Вот такую-то я тебе теперь…

Бальзаминов (встает) . Что ты ко мне пристаешь! Что ты ко мне пристаешь! Я тебе сказал, что я слушать тебя не хочу. А ты все с насмешками да с ругательством! Ты думаешь, я вам на смех дался? Нет, погоди еще у меня!

Красавина . Что же ты сделаешь?

Бальзаминов . Я знаю, что сделать! Ты меня не тронь! Я служащий, обидеть меня не смеешь! Я на тебя и суд найду!

Красавина . Суд? Что ты, в уме ли? А судиться так судиться! Ты думаешь, я испугалась! Давай судиться! Подавай на меня просьбу! Я ответ найду. В какой суд на меня жаловаться пойдешь?

Бальзаминов . Это уж мое дело.

Красавина . Да ты все ли суды знаешь-то? Чай, только магистрат и знаешь? Нам с тобой будет суд особенный! Позовут на глаза – и сейчас решение.

Бальзаминов . Для меня все равно.

Красавина . Что же станешь на суде говорить? Какие во мне пороки станешь доказывать? Ты и слов-то не найдешь; а и найдешь, так складу не подберешь! А я и то скажу, и другое скажу; да слова-то наперед подберу одно к другому. Вот нас с тобой сейчас и решат: мне превелегию на листе напишут…

Бальзаминов . Какую привилегию?

Красавина . Против тебя превелегию, что я завсегда могу быть лучше тебя и во всем превозвышена; а тебя в лабет поставят (здесь это выражение употреблено в смысле: поставят в конфузное положение – Прим. А. Н. Островского) .

Бальзаминов . В какой лабет? Что ты врешь!

Красавина . А еще мужчина, еще служащий, а не знаешь, что такое лабет! Где ж тебе со мной судиться!

Матрена . У! Бесстыдник!

Бальзаминов . Так что ж это вы меня со свету сжить, что ли, хотите? Сил моих не хватит! Батюшки! Ну вас к черту! (Быстро берет фуражку.)  От вас за сто верст убежишь. (Бросается в дверь и сталкивается с Чебаковым .)

 

Явление шестое

 

Те же  и Чебаков .  

 

Чебаков . Что это вы? Что это вы, господин Бальзаминов?

Матрена . Батюшки! Он в уме повихнулся.

Бальзаминов . Ах, извините-с! Такое невежество! Вы не можете себе представить! Это ужас что такое!

Чебаков . Послушайте, Бальзаминов, что с вами такое?

Бальзаминов . Ничего-с! Очень вам благодарен! Конечно, с моей стороны неучтивость… Извините! Покорнейше прошу садиться!

Чебаков (садясь) . Послушайте, Бальзаминов, вы что-то не в своей тарелке.

Бальзаминов . Да помилуйте-с, Лукьян Лукьяныч, никак невозможно! Необразование, насмешки…

Чебаков . Ну, да это в сторону! Послушайте, что же, вы исполните, что обещали или нет?

Бальзаминов . Как же можно! Непременно-с.

Чебаков . То-то же! А то ведь вы, пожалуй…

Бальзаминов . Уж ежели я что, Лукьян Лукьяныч, обещал-с…

Чебаков . Ну да, разговаривайте! Знаем мы вас. Только послушайте, Бальзаминов, вам надо башмачником одеться.

Матрена . Батюшки!

Бальзаминов . Зачем же это-с?

Чебаков . А вот я вам сейчас объясню.

Красавина . Ну прощай, башмачник! Уж я к тебе больше не пойду; потому, мой друг, что хлеб за брюхом не ходит. (Уходит, и Матрена  за ней.)

 

Явление седьмое

 

Бальзаминов  и Чебаков .

 

Чебаков . Послушайте, это сваха, должно быть?

Бальзаминов . Так точно-с. Конечно, невежество…

Чебаков . Так вот что, Бальзаминов: нельзя иначе, надо непременно башмачником. А то как же вы к ним в дом войдете? А вы наденьте сертук похуже, да фуражку, вот хоть эту, которая у вас в руках, волосы растреплите, запачкайте лицо чем-нибудь и ступайте. Позвоните у ворот, вам отопрут, вы и скажите, что, мол, башмачник, барышням мерку снимать. Там уж знают, вас сейчас и проведут к барышням.

Бальзаминов . А потом что же-с?

Чебаков . Послушайте, Бальзаминов! Вы чудак. Как же вы спрашиваете, что делать! Вы влюблены или нет?

Бальзаминов . Влюблен-с.

Чебаков . Так ведь надо же вам объясниться. И кстати письмо отдадите. Моей отдайте вот это письмо (отдает письмо) , а своей откройтесь в любви, скажите, что хотите ее увезти, станьте на колени. Да вы, послушайте, не перемешайте: моя старшая, а ваша младшая; моя Анфиса, а ваша Раиса.

Бальзаминов . Помилуйте! Как можно! А вы, Лукьян Лукьяиыч, уж открылись-с?

Чебаков . Давно уж…

Бальзаминов . Мы их, Лукьян Лукьяныч, скоро увезем-с?

Чебаков . Как будут согласны, так и увезем.

Бальзаминов . Моя будет согласна-с, потому что она на меня так смотрит, когда мы мимо проходим, что даже уму непостижимо-с.

Чебаков . Послушайте, ну вот и прекрасно.

Бальзаминов . Только, Лукьян Лукьяныч, как бы нам не ошибиться насчет…

Чебаков . Насчет денег? Нет, господин Бальзаминов, я в этом никогда не ошибаюсь.

Бальзаминов . То вы, а то я-с.

Чебаков . Они сестры, у них поровну капитал от отца. Братья оттого не отдают их замуж, что денег жаль.

Бальзаминов . Ну, так я сейчас-с, только сертук надену-с. (Уходит.)

 

Явление восьмое

 

Чебаков (один) . Экой дурачина! Вот олух-то! Воображает, что в него влюбятся. А впрочем, если смотреть на жизнь с философской точки зрения, так и такие люди полезны. Кого нынче заставишь башмачником одеться! А эта штука мне может стоить полтораста тысяч. Из-за этого куша я здесь другой год живу, нарочно поблизости квартиру нанял. Только, черт их возьми, живут очень крепко! Не то что видеться, а и письмо-то передать больших трудов и издержек стоит. Если мне этот дурак поможет ее увезти, я его, голубчика, в поминанье запишу.

 

Входит Бальзаминов  в сюртуке.  

 

Явление девятое

 

Чебаков  и Бальзаминов .

 

Чебаков . Послушайте, вы настоящий сапожник.

Бальзаминов . Башмачник-с.

Чебаков . Только послушайте, ну, как ваше начальство узнает, что вы башмачным мастерством занимаетесь?

Бальзаминов . Да, нехорошо-с, да и от товарищей тоже-с…

Чебаков . Нет, я шучу. Помилуйте, кто же это узнает! Послушайте, я вам даже завидую. Вы будете разговаривать с любимой женщиной, а я должен страдать в одиночестве.

Бальзаминов . Да-с. А уж как я рад-с, я хоть плясать-с готов-с.

Чебаков . Именно на вашем месте плясать надобно. Послушайте, Бальзаминов, а ну как вас там высекут?

Бальзаминов . Что же это, Лукьян Лукьяныч! Я не пойду-с! Как же вы сами посылаете, а потом говорите, что высекут? На что же это похоже-с.

Чебаков . Как вы, Бальзаминов, шуток не понимаете!

Бальзаминов . Хорошо, как шутки, а ежели в самом деле-с?

Чебаков . Уж будьте покойны! Я бы вас не послал.

Бальзаминов . Покоен-то я покоен, а все-таки…

Чебаков . Послушайте, ну полноте! Пойдемте! Я за вами буду сзади следить.

Бальзаминов . Пойдемте-с. (Подходит к двери.)  Матрена! Скажи маменьке, что я ушел.

Матрена (за дверью) . Сама увидит.

 

Уходят.  

 

 

Картина вторая

Лица

Домна Евстигневна Белотелова , вдова лет тридцати шести, очень полная женщина, приятного лица, говорит лениво, с расстановкой.

Анфиса Панфиловна  и Раиса Ппанфиловна Пеженовы , девицы лет под тридцать, ни хороши ни дурны, ни худы ни толсты; одеты в простых ситцевых блузах, но в огромной величины кринолинах.

Химка (Афимка) , горничная девочка Пеженовых.

Бальзаминов .

Красавина .

 

Сцена представляет два сада, разделенные посередине забором: направо от зрителей сад Пеженовых, а налево – Белотеловой; в садах скамейки, столики и проч.; в саду Белотеловой налево две ступеньки и дверь в беседку; у забора с обеих сторон кусты.  

 

Явление первое

 

В саду на левой стороне. Белотелова  и Красавина  сидят на лавочке.  

 

Белотелова . Вот мы тут посидим, потом пойдем в беседку, там закусим, посидим. Там закуска приготовлена. Да потом опять сюда придем посидим.

Красавина . Еще бы! Своя воля, что хотим, то и творим.

Белотелова . Что ж ты мне жениха, скоро?

Красавина . Скоро, красавица моя, скоро. Нельзя же вдруг! Ведь женихов у меня много, да всё не тот сорт. Для тебя я уж особенно займусь, хорошего тебе сыщу.

Белотелова . Сыщи хорошего.

Красавина . Уж ты будь покойна, это наших рук дело. Есть у меня один на примете, а рекомендовать боюсь.

Белотелова . А что же?

Красавина . Он бы и ничего, да дурашен, бог с ним.

Белотелова . Очень дурашен?

Красавина . Да таки порядочно. Да ты об этом деле не печалься; без мужа не останешься.

Белотелова . Ну хорошо.

Красавина . Веришь ты, я для тебя всей душой! Коли есть женихи на дне моря, я и со дна моря для твоего удовольствия достану. Да уж и ты меня не обидь.

Белотелова . Я не обижу, я добрая.

Красавина . Кто ж этого не знает! Весь свет знает. А это я к тому говорю, красавица ты моя писаная, что от кого же нам и жить-то, бедным сиротам, как не от вас, богатых людей? Вам жить да нежиться, а нам для вас служить. Ты сиди только да придумывай, а я уж для тебя все, окромя разве птичьего молока.

Белотелова . Ничего не придумаешь.

Красавина . Лень тебе, красавица моя, а то как бы не придумать. Я бы на твоем месте, да с твоими деньгами, такое веселье завела, таких чудес бы натворила, что ни об чем бы, кроме меня, и не разговаривали.

Белотелова . А что ж бы ты сделала?

Красавина . Да вот тебе первое. Коли не хочешь ты никуда ездить, так у себя дома сделай: позови баб побольше, вели приготовить отличный обед, чтобы вина побольше разного, хорошего; позови музыку полковую: мы будем пить, а она чтоб играла. Потом все в сад, а музыка чтоб впереди, да так по всем дорожкам маршем; потом опять домой да песни, а там опять маршем. Да так чтобы три дня кряду, а начинать с утра. А вороты вели запереть, чтобы не ушел никто. Вот тебе и будет весело.

Белотелова . Весело, только хлопот много.

Красавина . А ты мне прикажи, я все хлопоты на себя возьму. Я орел на эти дела.

Белотелова . Ну хорошо, как-нибудь сделаем.

Красавина . Да скорей бы! Хорошего дела никогда откладывать не должно!

Белотелова . Не пойти ли нам в беседку?

Красавина . Погоди! Посидим здесь; хорошо на воздухе-то. Поговорим об чем-нибудь для времяпровождения.

Белотелова . Я уж не знаю, об чем говорить. Нет ли по Москве разговору какого?

Красавина . Мало ли разговору, да всему верить-то нельзя. Иногда колокол льют, так нарочно пустую молву пускают, чтоб звончее был.

Белотелова . Войны не слыхать ли?

Красавина . Войны не слыхать. Тихо везде; по всей земле замирение вышло. Земля трясется местами, об этом слух есть; местах в трех трясение было.

Белотелова . Нехорошо.

Красавина . Что хорошего! Сама знаешь, писано есть об этом. Да вот еще, для всякой осторожности, надобно тебе сказать: шайка разбойников объявилась.

Белотелова . Откуда ж они?

Красавина . Из диких лесов, говорят. Днем под Каменным мостом живут, а ночью ходят по Москве, железные когти у них надеты на руки и все на ходулях; по семи аршин ходули, а атаман в турецком платье.

Белотелова . Зачем на ходулях?

Красавина . Для скорости, ну и для страху.

Белотелова . Пойдем в беседку, посидим, закусим!

Красавина . Пойдем! Какой у тебя аппетит, дай тебе бог здоровья, меня ижно завидки берут. Уж чего лучше на свете, коли аппетит хорош! Значит, весь человек здоров и душой покоен.

 

Уходят.  

 

Явление второе

 

На правой стороне. Выходят Анфиса Панфиловна  и Раиса Панфиловна .  

 

Раиса . Тоска, Анфиса.

Анфиса . Тоска.

Раиса . Ой, батюшки, как скучно!

 

Молчание.  

 

Анфиса . И нейдет и не шлет никого!

Раиса . Да кого же прислать! Ты знаешь, к нам ходу нет.

Анфиса . Он в прошлом письме писал, что придумает что-нибудь. Не послать ли Химку в лавочку: не дожидается ли он там с письмом?

Раиса . За Химкой-то уж подсматривать стали. Бабушка все ворчит на нее, должно быть, что-нибудь заметила; да старуха нянька все братцам пересказывает. Выходи, Анфиса, поскорей замуж, и я бы к тебе переехала жить: тогда своя воля; а то ведь это тоска.

Анфиса . Еще какая тоска-то! А за кого я пойду? Я лучше умру, а уж не пойду за тех женихов, что братцы сватают. Невежество-то мне и дома надоело. А мы сами немножко виноваты: тогда, как тятенька умер, уж мы много себе вольности дали.

Раиса . Вот золотое-то было времечко! Есть чем вспомнить!

Анфиса . Вот братцы-то нас и присадили. Такая тоска в этом положении.

Раиса . Хоть волком вой! Ах, тоска, Анфиса! Ах, тоска!

Анфиса . Я думала-думала, да придумала одну штуку.

Раиса . Что же ты придумала?

Анфиса (оглядываясь) . Бежать с Лукьян Лукьянычем.

Раиса . Что ты, сестрица! Как это можно!

Анфиса . А что ж такое! Жалко, что ль, мне кого здесь? Взяла да и ушла. Конечно, пока мы здесь живем, так братья над нами власть имеют; а как из ворот, так и кончено. И деньги свои потребую, какие мне следовают.

Раиса . Это, я думаю, страшно, сестрица, когда увозят.

Анфиса . Ничего, Раиса, не страшно. Ведь уж меня увозили, ты помнишь?

Раиса . Помню. Только ты тогда скоро воротилась.

Анфиса . Ну, что старое вспоминать! Вот я теперь и жду от Лукьяна Лукьяныча письма об этом об самом. Только как он его передаст?

Раиса . Уж как-нибудь придумает.

Анфиса . Тогда тебя к себе жить возьму.

Раиса . Вот мы, Анфиса, заживем-то! По всем гуляньям, по всем дачам будем ездить. Я себе тоже военного выберу.

Анфиса . А что же этот, твой-то?

Раиса . Белобрысый-то? Ну, что за крайность! Кабы ничего лучше в предмете не было, так уж так бы и быть – от скуки.

Анфиса . Разве он тебе не нравится?

Раиса . Он мне что-то, Анфиса, гнусненек кажется.

Анфиса . Зачем же ты с ним кокетничаешь?

Раиса . От тоски. Все-таки развлечение. Ах, тоска! Ах, тоска!

Анфиса . А он, пожалуй, подумает, что ты в него влюблена.

Раиса . Пускай его думает, убытку-то мне немного.

Анфиса . Знаешь, Раиса, что я тебе говорила-то, что бежать-то с Лукьян Лукьянычем? Ведь это, может быть, очень скоро будет. Я уж, что нужно на первый раз, приготовила; хоть сейчас собраться, да и была такова.

Раиса . Вот я посмотрю, как ты убежишь, да и я, может, то же сделаю. Не умирать же тут с тоски в самом деле!

 

Химка  вбегает, дрожа от страха и запыхавшись.  

 

Явление третье

 

Анфиса , Раиса  и Химка .  

 

Анфиса . Что ты, Химка?

Химка . Пришел… пришел…

Анфиса . Кто пришел?

Химка . Башмачник пришел, башмачник пришел.

Анфиса . Какой башмачник?

Химка . Не знаю какой, не знаю. Батюшки, страсти! Говорит, знакомые послали, барышням мерку снимать, мерку снимать.

Раиса . Это от Лукьян Лукьяныча, должно быть?

Анфиса . Непременно. Кто ж его пустил?

Химка . Я пустила; все спят, я пустила. Ах, страсти!

Анфиса . Где же он?

Химка . У садовой калитки дожидается. Он у калитки…

Анфиса . Веди его сюда скорей, да смотри, чтоб не увидали.

Химка . Сейчас, сейчас! Батюшки! сейчас! (Убегает.)

Раиса . Ишь ты какой придумщик! Башмачника прислал.

Анфиса . Благородного человека сейчас видно: у него все и поступки благородные. Ну кто придумает башмачника прислать, кроме благородного человека? Никто на свете.

Раиса . Мы этого башмачника на весь дом шить башмаки заставим, он нам и будет письма переносить.

 

Входят Бальзаминов  и Химка .  

 

Явление четвертое

 

Анфиса , Раиса , Бальзаминов  и Химка .

 

Анфиса (тихо) . Да ведь это твой белобрысый.

Раиса . Вот суприз!

Анфиса . Беги, Химка, постереги у калитки: коли в доме проснутся, так ты дай знак какой-нибудь.

Химка . Сейчас! Сейчас! Вот страсти-то! (Убегает.)

Анфиса . Однако как вы смелы!

Бальзаминов . Любовь все преодолевает-с.

Анфиса . Лукьяна Лукьяныча давно ли видели?

Бальзаминов . Даже только сейчас-с. Я от них к вам письмо имею.

Анфиса . Так давайте!

Бальзаминов (подает письмо) . Извольте-с, Они ответ просили-с.

 

Анфиса отходит, распечатывает и читает.  

 

Раиса . Вас зовут Михайло Дмитрич?

Бальзаминов . Точно так-с. Это я собственно для вас-с.

Раиса . Что для меня?

Бальзаминов . В таком виде-с.

Раиса . Покорно вас благодарю.

Анфиса . Раиса, поди сюда! Вы, господин Бальзаминов, извините, нам нужно поговорить. Вы посидите на лавочке, подождите.

 

Раиса подходит к Анфисе.  

 

Бальзаминов (садится на лавочку у забора) . Оченно хорошо-с.

Анфиса (читает) . «У меня все готово. Докажите, что вы меня любите не на словах только, а на самом деле. Доказательств моей любви вы видели много. Для вас я бросил свет, бросил знакомство, оставил все удовольствия и развлечения и живу более года в этой дикой стороне, в которой могут жить только медведи да Бальзаминовы…»

Раиса . Ах, это правда.

Анфиса . Правда! (Читает.)  «Кажется, этого довольно. Больше я ждать не могу. Из любви к вам я решаюсь избавить вас от неволи; теперь все зависит от вас. Если хотите, чтоб мы оба были счастливы, сегодня, когда стемнеет и ваши улягутся спать, что произойдет, вероятно, не позже девятого часа, выходите в сад. В переулке, сзади вашего сада, я буду ожидать вас с коляской. Забор вашего сада, который выходит в переулок, в одном месте плох…»

Раиса . Да, братец давно говорил об этом. На этой неделе хотят починить.

Анфиса (читает) . «Мы разберем несколько досок, и вы будете на свободе. Мы с вами поедем верст за пятнадцать, где меня ждут мои приятели и уже все готово, даже и музыка…»

Раиса . И музыка! Ах, как это весело! А здесь-то какая тоска!

Анфиса . Ах, Раиса! Вот что значит благородный человек! Увозит девушку, все устроил отличным манером и потом даже с музыкой! Кто, кроме благородного человека, это сделает? Никто решительно.

Раиса . Что же, Анфиса, ты поедешь?

Анфиса . Еще бы после этого да я не поехала! Это даже было бы неучтиво с моей стороны. (Читает.)  «Впрочем, может быть, вам ваша жизнь нравится и вся ваша любовь заключается в том, чтобы писать письма и заставлять обожателей во всякую погоду ходить по пятнадцати раз мимо ваших окон? В таком случае извините, что я предложил вам бежать со мной…»

Раиса . Отчего же он об нас так низко думает?

Анфиса . Я ему докажу, что я совсем не таких понятий об жизни. (Читает.)  «Конечно, очень похвально слушаться братцев, бабушек и тетушек…»

Раиса . Анфиса, это он в насмешку!

Анфиса . Разумеется. (Читает.)  «Но зачем же губить свою молодость и отказывать себе в удовольствиях? С нетерпением жду вашего ответа. Если вы сегодня не решитесь, я завтра уезжаю на Кавказ. Целую ваши ручки. Весь ваш…»

Раиса (заглядывая в письмо) . А это что?

Анфиса . А это Люди, Червь, значит: Лукьян Чебаков. Ну, Раиса, я пойду напишу ему ответ, а ты тут посиди с Бальзаминовым. Ты мне после скажи, что он тебе будет говорить.

Раиса . А как же Бальзаминов выдет отсюда? Ведь его никто не видал, как он вошел!

Анфиса . Вот еще беда-то!

Раиса . Знаешь что, Анфиса: я его как-нибудь спроважу через забор.

Анфиса . Ну хорошо. Ответ я с Химкой пришлю. Прощайте, господин Бальзаминов! (Уходит.)

Раиса (Бальзаминову) . Я сейчас к вам приду. (Провожает Анфису.)

Бальзаминов . Ведь вот теперь надо в любви открываться, а я ничего не придумал, никаких слов не прибрал. Эка голова! Что ты будешь делать! Будь тут столб или дерево покрепче, так бы взял да и разбил ее вдребезги. Сваха-то давеча правду говорила, что я дурак. Что ж в самом деле? не стоять же столбом! На счастье буду говорить, что в голову придет: может быть, и хорошо выйдет. Вот каковы приятели! Сколько раз просил, чтобы показали, как в любви объясняться – ни один не показал. Всё из зависти, всякий для себя бережет.

 

Раиса  возвращается.  

 

Вот идет! Вот, что мы будем делать?

 

Явление пятое

 

Бальзаминов  и Раиса .

 

Раиса . Извините, что мы вас заставили дожидаться!

Бальзаминов . Ничего-с! Очень приятно-с!

 

Молчание.  

 

Они куда же пошли-с?

Раиса . Она пошла ответ писать.

Бальзаминов . Они скоро-с?

Раиса . Нет, она очень долго пишет. Мы скоро не умеем; для этого привычка нужна, а мы, кроме писем, ничего не пишем.

Бальзаминов . Я теперича все скучаю-с.

Раиса . И мы тоже скучаем. Такая тоска, вы не поверите!

Бальзаминов . Да вы, может быть, не оттого-с.

Раиса . Оттого, что всё сидим взаперти, не видим никаких развлечений.

Бальзаминов . А я от другого-с.

Раиса . Отчего же вы?

Бальзаминов . Я даже по ночам не сплю-с.

Раиса . Может быть, днем спите?

Бальзаминов . Нет, совсем не оттого-с.

Раиса . А отчего же?

Бальзаминов . От чувств-с.

Раиса . От каких же это чувств?

Бальзаминов . Я так чувствую себя, что я самый несчастный человек в жизни.

Раиса . Довольно странно это слышать от вас. Мужчины вообще счастливей женщин.

Бальзаминов . Но не все-с.

Раиса . У женщины несчастие заключается оттого, что она завсегда подо что-нибудь подвластна.

Бальзаминов . А у мужчины несчастие заключается от любви-с.

Раиса . Значит, надобно так полагать, что вы влюблены?

Бальзаминов . Так точно-с.

Раиса . Кто же эта женщина, которая могла вас прельстить собою?

Бальзаминов . Я не смею вам этого открыть-с.

Раиса . Отчего же?

Бальзаминов . Вам, может быть, будет противно меня слушать-с.

Раиса . Нисколько не противно: даже совсем напротив.

Бальзаминов . В таком случае-с позвольте вам выразить, что эта женщина – вы самые-с и есть-с.

Раиса . Ах, скажите! Я этого никак не ожидала.

Бальзаминов . Могу я сколько-нибудь надежду иметь-с или нет-с?

Раиса . Я еще ничего не слыхала от вас.

Бальзаминов . Для моей любви нет слов-с. Я бы и желал выразить-с, но никак не могу-с.

Раиса . Говорите хотя то, что можете сказать!

Бальзаминов . Одно только я могу сказать-с, что сам себе тиран.

Раиса . Какое же в этом тиранство?

Бальзаминов . Самое жестокое тиранство-с. Ежели человек влюблен-с, и даже не спит ночи, и не знает слов-с…

Раиса . Вы давно в меня влюблены?

Бальзаминов . В четверг после обеда, на прошлой неделе.

Раиса . Так это недавно! Лукьян Лукьяныч любит Анфису полтора года.

Бальзаминов . И я могу-с… даже больше.

Раиса . Ну, это еще неизвестно. Может быть, вы непостоянный кавалер?

Бальзаминов . Я считаю это в мужчинах за низкость-с.

Раиса . Коли вы влюблены, отчего же вы мне письма не написали? Влюбленные всегда пишут письма.

Бальзаминов . Я не смел-с. А ежели вы так снисходительны, то я первым долгом почту написать вам даже нынче. А вы мне напишете на ответ-с?

Раиса . Отчего же не написать.

Бальзаминов . А ежели бежать-с, вы согласны будете?

Раиса . Уж это очень скоро.

Бальзаминов (становится на колени) . Сделайте такое одолжение-с! Лукьян Лукьяныч тоже хотят увезти вашу сестрицу, так уж и я-с, чтобы вместе-с…

Раиса . Ну хорошо, я подумаю. Встаньте! Ну, увидит кто-нибудь? Вон Химка бежит.

 

Бальзаминов встает. Вбегает Химка .  

 

Химка (подает Бальзаминову письмо) . Вот письмо, вот письмо! Батюшки, страсти! Проснулись, все проснулись! (Убегает.)

Раиса . Ах, как же быть! Куда же мне вас деть? Через двор теперь нельзя.

Бальзаминов (оглядывается по сторонам и подпрыгивает) . Что же я-с? Как же я-с? А-я-яй! А-я-яй!

Раиса . Разве через забор? Вы умеете?

Бальзаминов . Раз, два, три-с… раз, два, три – и там-с.

Раиса . Так ступайте скорей!

Бальзаминов . Сейчас-с! (Бежит за куст и лезет на забор налево.)

Раиса . Не туда, не туда! Это в чужой сад.

 

Бальзаминов не слушает.  

 

Явление шестое

 

На левой стороне. Белотелова  и Красавина  выходят из беседки и останавливаются на ступенях.  

 

Белотелова . Ты говоришь, что разбойники на ходулях ходят? Может быть, это колокол льют.

Красавина . Уж это так точно, поверь моему слову! Вот видишь – забор. Так выше этого забора у них ходули.

 

Бальзаминов  показывается на заборе.  

 

Белотелова . Ах! Вот они. (Убегает в беседку.)

 

Сваха от испуга садится на ступеньке.  

 

Бальзаминов (спрыгнув с забора) . А-я-яй! Ой-ой-ой!

Раиса (за забором) . Что с вами?

Бальзаминов . В крапиву-с.

Раиса . Ну, прощайте! (Уходит.)

 

Явление седьмое

 

Красавина  и Бальзаминов .  

 

Красавина . Ах ты, батюшки мои, как перепугал, окаянный! Все сердце оторвалось. Чтоб тебе пусто было!

 

Бальзаминов  выходит из-за куста.  

 

Ишь тебя где луканька-то носит!

Бальзаминов . Где же это я? Вот и ты здесь!

Красавина . Я-то здесь; ты-то как попал?

Бальзаминов . Я оттуда…

Красавина . Видно, хорошо приняли, да, может, и угостили чем-нибудь? Шенпанским, что ли, чем ворота запирают? Аль собаками травили?

Бальзаминов . Ты меня выведи как-нибудь отсюда.

Красавина . Тебя-то? Скажи ты мне, варвар, что ты с нами сделал? Мы дамы тучные, долго ли до греха! Оборвется сердце – и конец. Нет, мы тебе руки свяжем да в часть теперича.

Бальзаминов . Да за что же?

Красавина . А за то, что не лазий по заборам! Разве показано по заборам: ворам дорогу указывать? Ты у меня как хозяйку-то испугал, а? Как? Так что теперь неизвестно, жива ли она там в беседке-то! Вот что, друг ты мой!

Бальзаминов . Что же это такое? Боже мой! Несчастный я человек!

Красавина . Ты полно сиротой-то прикидываться! Ты скажи, как тебя счесть? За вора?

Бальзаминов . Да какой же я вор?

Красавина . А за что за другое, так тебе же хуже будет. Она честным манером вдовеет пятый год, теперь замуж идти хочет, и вдруг через тебя такая мараль пойдет. Она по всем правам на тебя прошение за свое бесчестье подаст. Что тебе за это будет? Знаешь ли ты? А уж ты лучше, для облегчения себя, скажи, что воровать пришел. Я тебе по дружбе советую.

Бальзаминов . Ах, боже мой! Да как же это, страм какой! Акулина Гавриловна, сделай милость, выпусти как-нибудь!

Красавина . Теперь «сделай милостью», а давеча так из дому гнать! Ты теперь весь в моей власти, понимаешь ты это? Что хочу, то с тобой и сделаю. Захочу – прощу, захочу – под уголовную подведу. Засудят тебя и зашлют, куда Макар телят не гонял.

Бальзаминов . Долго ль меня напугать? я человек робкий. Уж я тебе все, что ты хочешь, только ты не пугай меня.

Красавина (встает) . Ну вот что: две тысячи целковых.

Бальзаминов . Где же я возьму?

Красавина . Уж это не твое дело. Будут. Только уж ты из-под моей власти ни на шаг. Что прикажу, то и делай! Как только хозяйка выдет, говори, что влюблен. (Показывая на забор.)  Там тебе нечего взять, я ведь знаю; а здесь дело-то скорей выгорит, да и денег-то впятеро против тех.

Бальзаминов . Что же это такое? Я умру. В один день столько перемен со мной! Это с ума сойдешь! Я тебя золотом осыплю.

Красавина . Завтра приду к тебе, условие напишем; а теперь говори одно, что влюблен. (Заглядывает в беседку.)  Домна Евстигневна! выходи, ничего!

 

Белотелова  выходит.  

 

Явление восьмое

 

Бальзаминов , Красавина  и Белотелова .  

 

Белотелова . Как я испугалась, думала, умру.

Красавина . Ты б выпила чего-нибудь покрепче! От испугу это хорошо.

Белотелова . Я выпила.

Красавина . Ну и ничего, и пройдет. Ты не бойся, это знакомый, он по ошибке. (Берет Балъзаминова за руку и хочет подвести к Белотеловой.)

Бальзаминов (тихо) . Уж оченно они полны.

Красавина . Ты еще разговаривать стал! (Подводит.)  Вот тебе Михайло Дмитрич Бальзаминов. (Балъзаминову.)  Целуй ручку!

 

Бальзаминов целует.  

 

Белотелова . Зачем же вы?

Бальзаминов . Влюблен-с.

Красавина . Ну да, влюблен. Так точно. Это он верно говорит. Вот и потолкуйте, а я по саду погуляю. (Уходит за кусты.)

Белотелова . Лучше сядем.

 

Садятся на скамейку.  

 

Как же это вы?

Бальзаминов . Через забор-с.

Белотелова . Отчего через забор?

Бальзаминов . От любви-с. Вы не сердитесь на меня-с?

Белотелова . Нет, я никогда не сержусь. Я добрая. Вы что делаете?

Бальзаминов . Я? ничего-с.

Белотелова . И я тоже ничего. Скучно одной-то ничего не делать, а вместе веселее.

Бальзаминов . Как же можно-с, гораздо веселее!

Белотелова (кладет руку на плечо Бальзаминову) . Вы хотите вместе?

Бальзаминов . Даже за счастие почту-с.

Белотелова . Я очень добрая, я всему верю; так уж вы меня не обманите.

Бальзаминов . Как же это можно-с! Я за низкость считаю обманывать.

Белотелова . Ну хорошо! Вы меня любите, и я вас буду…

Бальзаминов . Покорнейше благодарю-с. Пожалуйте ручку поцеловать!

Белотелова . Нате! (Дает руку.)  А то подвиньтесь поближе: я вас так… (Бальзаминов подвигается, она его целует.)

 

Сваха  выходит из-за кустов.  

 

Красавина . Ну вот и прекрасно! Значит, делу конец!

Белотелова (встает) . Пойдемте в беседку.

Бальзаминов (Красавиной) . Мне бы домой-с.

Красавина . Мы лучше его отпустим. Ты ступай! Поцелуй ручку и ступай! Так прямо, из калитки в ворота, никто тебя не тронет.

Бальзаминов (целует руку у Белотеловой) . Прощайте-с.

Белотелова . До свидания.

Красавина . До завтра, до завтра.

 

Бальзаминов  уходит.  

 

А мы вот с тобой потолкуем. Ну, как тебе?

Белотелова . Он мне понравился. Ты мне его!

Красавина . Ну, его так его. Все это в наших руках. Вот у нас теперь и пированье пойдет, дым коромыслом. А там и вовсе свадьба.

Белотелова . Свадьба долго; а он чтоб и прежде каждый день… ко мне…

Красавина . Стоит об этом толковать. Что ж ему делать-то! Так же бегает. А уж теперь пущай тут с утра до ночи.

Белотелова (смеется) . Вот мне теперь гораздо веселей.

Красавина (смеется) . Ах ты, красавица моя писаная! Ишь ты, развеселилась! Вот я тебя чем утешила. Еще ты погоди, какое у нас веселье будет!

 

Смеются обе.  

 

Пойдем в беседку, я тебя проздравлю как следует.

 

Уходят.  

 

 

Картина третья

Лица 

Бальзаминова .

Бальзаминов .

Чебаков .

Красавина .

Матрена .

 

Комната у Бальзаминовых та же, что и в первой картине.  

 

Явление первое

 

Бальзаминова (одна) . Ах, как я долго проспала! Уж смеркается. В голове так тяжело, и сны всё такие снились страшные. Все Мишу во сне видела. Уж разумеется, о чем думаешь, то и во сне видишь. Где-то он теперь? А что-нибудь либо делается с ним, либо сделается необыкновенное. Сна-то никак не распутаю; уж очень много видела-то я. Чего-чего не было! Я отроду таких снов не видала. Вот кабы умного человека найти, сейчас бы и посоветовалась, а одной не разобрать. Вот разве как вдвоем с Матреной не разберем ли. Ум хорошо, говорят, а два лучше. Простая она женщина-то, необразованная совсем; пожалуй что в снах-то понятия-то большого не имеет. Ведь простой человек спит крепко, а если что и видит, так ему все равно, у него на это понятия нет. Матрена!

 

Входит Матрена .  

 

Явление второе

 

Бальзаминова  и Матрена .  

 

Бальзаминова . Ты, Матрена, умеешь сны разбирать?

Матрена . Да что их разбирать-то! Мало ли что снится!

Бальзаминова . Конечно, не всякий сон к чему-нибудь; бывают сны и пустые, так, к погоде. А вот ты заметь, коли чему быть, так непременно прежде сон увидишь.

Матрена . Да чему быть-то! Быть-то нечему!

Бальзаминова . Разные перевороты могут быть с человеком: один из богатства в бедность приходит, а другой из бедности в богатство.

Матрена . Не видать что-то этих переворотов-то: богатый богатым так и живет, а бедный, как ни переворачивай его, все бедный.

Бальзаминова . Как ты глупо рассуждаешь! Разве не бывает, что на дороге находят значительные суммы? Ну вот Миша жениться может на богатой: вот богат и будет.

Матрена . Оно точно, что говорить! Чем черт не шутит! Только уж на редкость это дело будет, как наш да на богатой женится!

Бальзаминова . Разумеется, на редкость. А все-таки может случиться; такие ли еще дела бывают.

Матрена . Что говорить! Всяко случается. На грех-то, говорят, и из палки выстрелишь.

Бальзаминова . Ну вот видишь ли! Значит, что ж мудреного, что Миша женится на богатой? Вот в этаком-то случае сон-то и много значит, когда ждешь-то чего-нибудь. Такой уж я, Матрена, сон видела, такой странный, что и не знаю, чему приписать! Вижу: будто я на гулянье, что ли, только народу, народу видимо-невидимо.

Матрена . Это к снегу, говорят.

Бальзаминова . К какому же снегу! Что ты, в уме ли! В августе-то месяце!

Матрена . Ну, так к дождю.

Бальзаминова . Да и не к дождю.

Матрена . Ну, а коли не к дождю, уж я больше не умею сказать, к чему это.

Бальзаминова . Не умеешь, так и молчи, а то ты только перебиваешь. Я уж и так половину перезабыла; уж очень много со мной во сне приключениев-то было. Только тут ли, после ли, вдруг я вижу корабль. Или нет, корабль после.

Матрена . Уплывет что-нибудь.

Бальзаминова . Погоди! Сначала я вижу мост, и на мосту сидят всё бабы с грибами и с ягодами…

Матрена . Мост – это с квартиры съезжать на другую.

Бальзаминова . Постой, не перебивай ты меня! Только за мостом – вот чудеса-то! – будто Китай. И Китай этот не земля, не город, а будто дом такой хороший, и написано на нем: «Китай». Только из этого Китая выходят не китайцы и не китайки, а выходит Миша и говорит: «Маменька, подите сюда, в Китай!» Вот будто я сбираюсь к нему идти, а народ сзади меня кричит: «Не ходи к нему, он обманывает: Китай не там, Китай на нашей стороне». Я обернулась назад, вижу, что Китай на нашей стороне, точно такой же, да еще не один. А Миша будто такой веселый, пляшет и поет: «Я поеду во Китай-город гулять!»

Матрена . Ну уж это, вот режь ты меня сейчас на части, ни за что не пойму, к чему приписать!

Бальзаминова . Где тут понять! Да это что! Много я еще чудес-то видела, и все-то Миша в глазах, все-то Миша.

Матрена . Все сокрушаешься об нем, об его малом разуме, вот и видишь.

Бальзаминова . То он пляшет, то догоняет кого-то, то за ним кто-то гонится. То пропадет куда-то, то вдруг явится.

Матрена . Да это и наяву все так же: то пропадет, то явится. Вот давеча пропал, а теперь, гляди, явится. Хоть бы его в суде за дело за какое присадили: поменьше бы слонялся, слоны-то продавал.

Бальзаминова . Какое уж ему дело давать, по его ли разуму?

Матрена . Да вот он, на помине-то легок.

 

Входит Бальзаминов .  

 

Явление третье

 

Те же  и Бальзаминов .  

 

Бальзаминов (садится) . Ну, маменька, кончено.

Бальзаминова . Значит, благополучно?

Бальзаминов . Еще как благополучно-то! Так, маменька, что я думаю, что не переживу от радости. Теперь, маменька, и дрожки беговые, и лошадь серая, и все… Ух, устал!

Бальзаминова . А какой я без тебя сон видела!

Бальзаминов . Что сон! Со мной наяву то было, что никому ни в жизнь не приснится. У своей был… и у той был, что сваха-то говорила, у Белотеловой, я фамилию на воротах прочел, как выходил оттуда; а туда через забор…

Матрена . Ишь ты, нелегкая-то тебя носит!

Бальзаминов . Молчи ты! Ты еще не знаешь, с кем ты теперь говоришь! Маменька, вот они, мечты-то мои! Ан вот правда выходит. Ух, дух не переведу!

Бальзаминова . Что, богато она живет?

Бальзаминов . Богато. Дом, лошади, сад, деньги, все…

Бальзаминова . Значит, правду сваха-то говорила, что денег счету нет?

Бальзаминов . Правду.

Бальзаминова . Ну что ж ты?

Бальзаминов . Женюсь.

Бальзаминова . На ком?

Бальзаминов . На обеих.

Матрена . Что ты татарин, что ли! Очувствуйся хоть малость!

Бальзаминова . Что это ты, Миша, право! Обрадуешься, так уж себя не помнишь! Говоришь такие слова, что ни на что не похоже.

Бальзаминов . Погодите, постойте! А то я помешаюсь в мыслях. Этакое счастье и вдруг, в один день…

Матрена . Не было ни гроша, да вдруг алтын!

Бальзаминов . Да замолчи ты! Я, маменька, себе человека найму, камердинера; а Матрену прочь… за грубость.

Матрена . И давно бы ты нанял. (Уходит.)

Бальзаминова . Ну, а эта, как ее, Пеженова, что ли? У нее сколько?

Бальзаминов . Полтораста тысяч.

Бальзаминова . У этой много поменьше, чем у той.

Бальзаминов . Зато эта, маменька, помоложе, а та постарше, ну, так у ней побольше.

Бальзаминова . И согласна она за тебя замуж идти, Пеженова-то?

Бальзаминов . Обе согласны. Только одна, чтоб увезти; а другая так дома. Не отдохну никак.

Бальзаминова . Ну как же ты?

Бальзаминов . Погодите, маменька, погодите! Вот он сад-то я нынче во сне-то видел! Я в двух садах был.

Бальзаминова . А я, Миша, Китай видела. Уж не знаю, к чему?

Бальзаминов . У Белотеловой лавка в Китай-городе, вот и весь ваш сон.

Бальзаминова . И то правда.

Бальзаминов (быстро встает) . Что же это такое! Боже мой! Представьте, маменька…

Бальзаминова . Да ты посиди, отдохни.

Бальзаминов . Ах, маменька, не мешайте! Представьте, маменька, я, бедный молодой человек, хожу себе по улице, и вдруг что же? И вдруг теперь поеду в коляске! И знаете, что мне в голову пришло? Может быть, за Пеженовой сад отдадут в приданое: тогда можно будет забор-то разгородить, сады-то у них рядом, и сделать один сад. Разных беседок и аллей…

Бальзаминова . Да ты, никак, в самом деле на обеих хочешь жениться?

Бальзаминов . Вот вы меня, маменька, всегда останавливаете! Никогда не дадите помечтать. Что ж такое! я этим никому вреда не делаю. Коли нельзя жениться на обеих, я бы хоть помечтал по крайней мере, а вы меня расстроили.

Бальзаминова . Ну мечтай, бог с тобой!

Бальзаминов (задумывается. Молчание) . Нет, маменька, сам чувствую, что начинает все путаться в голове, так даже страшно делается. Планов-то много, а обдумать не могу. Сейчас я думал об доме, ну и представился мне в уме дом, большой, каменный, и львы на воротах; только лев будто и разевает рот, каменный-то, да и залаял, а я об этом и думать не хотел, обо льве-то. Хочу его из головы-то выкинуть, никак нейдет. А отчего это? Оттого, что я не привык думать, как богатые люди думают; все думал так, как бедные думают; вот оно теперь богатство-то в голове и не помещается. А вот привыкну, так ничего.

Бальзаминова . Что мудреного, что не помещается! Этакая пропасть! Иной раз и о пустяках думаешь, да ум за разум заходит; а тут, с такими деньгами – просто беда!

Бальзаминов (задумавшись) . Если башню выстроить, большую, чтобы всю Москву видно было! Можно будет там и голубей держать…

Бальзаминова . Оставь, Миша! Не думай, хуже будет!

Бальзаминов . Само думается, маменька. Правду говорят, маменька, что с состоянием-то много заботы бывает.

Бальзаминова . А ты давай-ка лучше поговорим об чем-нибудь другом! А то, сохрани господи, долго ли до греха, пожалуй совсем свихнешься.

Бальзаминов . Извольте, маменька! Другой бы сын, получивши такое богатство-то, с матерью и говорить не захотел; а я, маменька, с вами об чем угодно, я гордости не имею против вас. Нужды нет, что я богат, а я к вам с почтением. И пусть все это знают. С другими я разговаривать не стану, а с вами завсегда. Вот я какой! (Садится.)

Бальзаминова . Еще бы! А которая лучше лицом-то из них?

Бальзаминов . Мне, маменька, все богатые невесты красавицами кажутся; я уж тут лица никак не разберу.

Бальзаминова . Что же ты мне не расскажешь, как у вас дело-то было?

Бальзаминов . До того ли мне, маменька, помилуйте! Вот Красавина придет, расскажет. (Задумывается.)  У меня теперь в голове, маменька, лошади, экипажи, а главное – одежда чтобы к лицу.

Бальзаминова . Брось, Миша, брось, не думай! Право, я боюсь, что ты с ума сойдешь. Да что же это мы в потемках-то сидим! Ишь как смерклось. Пойду велю огня зажечь.

Бальзаминов . Погодите, маменька! Не нужно огня, в потемках лучше.

Бальзаминова . Ну что хорошего впотьмах сидеть?

Бальзаминов . Впотьмах, маменька, мечтать лучше. Оно можно и при огне, только надобно зажмуриться, а в потемках можно и так, с открытыми глазами. Я теперь могу себя представить как угодно. И в зале могу себя представить в отличной, и в карете, и в саду; а принесите вы свечку, я сейчас увижу, что я в самой бедной комнате, мебель скверная, ну и все пропало. Да и на себя-то взгляну – совсем не тот, какой я в мечтах-то.

Бальзаминова . Какой же ты?

Бальзаминов . В мечтах я себя представляю, маменька, что я высокого роста, полный и брюнет.

Бальзаминова . Разумеется, лучше.

Бальзаминов . Вот смотрите, маменька; вот я вам буду сказывать, что мне представляется. Вот будто я сижу в зале у окошка, в бархатном халате; вдруг подходит жена…

Бальзаминова . Ну, а потом что ж?

Бальзаминов . «Поедем, говорит, душенька, на гулянье!»

Бальзаминова . Отчего ж не ехать, коли погода хорошая?

Бальзаминов . Отличная, маменька, погода. Я говорю: «Поди, душенька, одеваться, и я сейчас оденусь».– «Человек!» Приходит человек. «Одеваться, говорю, давай, и приготовь голубой плащ на бархатной подкладке!» Вот не нравится мне, маменька, у него улыбка-то какая противная. Как точно он смеется надо мной.

Бальзаминова . Уж с этим народом беда!

Бальзаминов . Вот и грубит. Ну, я этого прогоню, я себе другого возьму. (Что-то шепчет про себя.)

Бальзаминова . Что ж ты замолчал?

Бальзаминов . Это мы, маменька, с женой разговариваем и целуемся. Вот, маменька, садимся мы с женой в коляску, я взял с собой денег пятьдесят тысяч.

Бальзаминова . Зачем так много?

Бальзаминов . Как знать, может быть, понадобятся!

Бальзаминова . Ты бы лучше дома оставил.

Бальзаминов . Еще украдут, пожалуй. Вот едем мы дорогой, все нам кланяются. Приезжаем в Эрмитаж, и там все кланяются; я держу себя гордо. (В испуге вскакивает и ходит в волнении.)  Вот гадость-то! Ведь деньги-то у меня, пятьдесят-то тысяч, которые я взял, пропали.

Бальзаминова . Как пропали?

Бальзаминов . Так и пропали. Должно быть, вытащил кто-нибудь.

Бальзаминова . А ты не бери с собой!

Бальзаминов . В самом деле не возьму. Все равно и дома украдут. Куда ж бы их деть? В саду спрятать, в беседке под диван? Найдут. Отдать кому-нибудь на сбережение, пока мы на гулянье-то ездим? Пожалуй, зажилит, не отдаст после. Нет, лучше об деньгах не думать, а то беспокойно очень; об чем ни задумаешь, всё они мешают. Так я без денег будто гуляю.

Бальзаминова . Гораздо покойнее.

Бальзаминов . Вот, маменька, выхожу я из саду, жандарм кричит: «Коляску Бальзаминову!»

 

Входит Чебаков .  

 

А я будто, маменька, генерал…

 

Явление четвертое

 

Те же  и Чебаков .

 

Чебаков . Послушайте, Бальзаминов, это вы-то генерал?

Бальзаминова . Ах, батюшка, извините! Мы и не видали, как вы вошли.

Бальзаминов . Ах, я и не знал, что вы здесь-с. Я так, по-домашнему, с маменькой-с… а то я при вас бы не стал таких глупостей говоритъ-с! Впрочем, что ж такое, в сумерках отчего ж и не заняться иногда, не помечтать-с?

Чебаков . Уж вы бы лучше об чем-нибудь другом, а не об генеральстве.

Бальзаминов . Нет, отчего же, в сумерках-с…

Чебаков . Да и в сумерках нельзя. Нет, вы бросьте это занятие!

Бальзаминова . Что же это мы в потемках-то сидим! Извините, батюшка! я сейчас пойду огня принесу.

Чебаков . Послушайте, не беспокойтесь, мы и так друг друга знаем.

Бальзаминова . Все-таки лучше, пристойнее. (Уходит.)

 

Явление пятое

 

Бальзаминов  и Чебаков .  

 

Чебаков . Послушайте, ваше превосходительство, нам надо будет отправиться.

Бальзаминов . Куда же-с?

Чебаков . Всё туда же, Нас там ждут.

Бальзаминов . Зачем же это они нас ждут-с? Ведь я вам письмо принес; а завтра можно опять-с.

Чебаков . Вот в письме-то и написано, чтоб мы приходили сегодня.

Бальзаминов . И я-с?

Чебаков . И вы.

Бальзаминов . Что же мы там делать будем-с?

Чебаков . Вам хочется знать? Ну уж этого я вам не скажу. Вот пойдемте, так сами увидите.

Бальзаминов . А я-то что ж буду делать-с? Ведь уж я теперь в любви объяснился; уж после этого что мне делать, я не знаю-с.

Чебаков . Я вас научу.

Бальзаминов . Вот вы давеча говорили – увезти, а я вас, Лукьяи Лукьяныч, и забыл спросить: куда же это их увозят-с?

Чебаков . Куда хотите.

Бальзаминов . А на чем же я увезу-с?

Чебаков . Послушайте, я вас этому всему научу, только пойдемте.

Бальзаминов . Я сейчас-с. (Берет фуражку.)

 

Входит Бальзаминова .  

 

Явление шестое

 

Те же  и Бальзаминова .  

 

Бальзаминова . Куда же это ты, Миша?

Бальзаминов . К Пеженовым-с.

Бальзаминова . Разве уж ты решился?

Бальзаминов . Нет, маменька, как можно решиться! Да вот Лукьян Лукьяныч говорит, что надо идти.

Чебаков . Послушайте, разумеется, надо.

Бальзаминов . Вот видите, маменька! А решиться я не решился-с. Потому, извольте рассудить, маменька, дело-то какое выходит: ежели я решусь жениться на одной-с, ведь я другую должен упустить. На которой ни решись – все другую должен упустить. А ведь это какая жалость-то! Отказаться от невесты с таким состоянием! Да еще самому отказаться-то.

Чебаков . Послушайте, вы скоро?

Бальзаминов . Сейчас-с.

Бальзаминова . Так зачем же ты идешь?

Бальзаминов . Ну уж, маменька, что будет то будет, а мне от своего счастья бегать нельзя. Все сделано отлично, так чтоб теперь не испортить. Прощайте.

 

Уходят.  

 

Явление седьмое

 

Бальзаминова  и потом Матрена .  

 

Бальзаминова . Такие мудреные дела делаются, что и не разберешь ничего! Теперь одно только и нужно: хорошую ворожею найти. Так нужно, так нужно, что, кажется, готова последнее отдать, только бы поговорить с ней. Что без ворожеи сделаешь? И будешь ходить как впотьмах. Почем мы знаем с Мишей, которую теперь невесту выбрать? Почем мы знаем, где Мишу счастье ожидает в будущем? С одной может быть счастье, а с другой – несчастье; опять же и дом: иной счастлив, а другой нет; в одном всё ко двору, а в другом ничего не держится. А какой – нам неизвестно. Как же это так наобум решиться! Солидные-то люди, которые себе добра-то желают, за всякой малостью ездят к Ивану Яковличу, в сумасшедший дом, спрашиваться; а мы такое важное дело да без совета сделаем! Уж что не порядок, так не порядок. Нет ли тут поблизости хоть какой-нибудь дешевенькой? Она хоть и не так явственно скажет, как дорогая ворожея, а все-таки что-нибудь понять можно будет. Матрена!

 

Входит Матрена .  

 

Нет ли у нас тут где недалеко ворожеи какой-нибудь?

Матрена . Какой ворожеи?

Бальзаминова . Гадалки какой-нибудь.

Матрена . Вам про что спрашивать-то?

Бальзаминова . Об жизни, об счастье, обо всем.

Матрена . Таких нет здесь.

Бальзаминова . А какие же есть?

Матрена . Вот тут есть одна: об пропаже гадает. Коли что пропадет у кого, так сказывает. Да и то по именам не называет, а больше всё обиняком. Спросят у нее: «Кто, мол, украл?» А она поворожит, да и скажет: «Думай, говорит, на черного или на рябого». Больше от нее и слов нет. Да и то, говорят, от старости, что ли, все врет больше.

Бальзаминова . Ну, мне такой не надо.

Матрена . А другой негде взять.

Бальзаминова . Вот какая у нас сторона! Уж самого необходимого, и то не скоро найдешь! На картах кто не гадает ли, не слыхала ль ты?

Матрена . Есть тут одна, гадает, да ее теперича увезли.

Бальзаминова . Куда увезли?

Матрена . Гадать увезли, далеко, верст за шестьдесят, говорят. Барыня какая-то нарочно за ней лошадей присылала. Лакей сказывал, который приезжал-то, что барыня эта расстроилась с барином.

Бальзаминова . С мужем?

Матрена . Нет, оно выходит, что не с мужем, а так у ней, посторонний. Так повезли гадать, когда помирятся. А больше тут никаких нет.

Бальзаминова . Ты не знаешь, а то, чай, как не быть. Такая ты незанимательная женщина: ни к чему у тебя любопытства нет.

Матрена . А на что мне? Мне ворожить не об чем: гор золотых я ниоткуда не ожидаю. И без ворожбы как-нибудь век-то проживу.

Бальзаминова . Загадаю сама, как умею. (Достает карты и гадает.)  Вот что, Матрена: теперь, гляди, сваха зайдет, так поставь-ка закусочки какой-нибудь в шкап.

 

Матрена  приносит закуску и уходит. Входит Бальзаминов .  

 

Явление восьмое

 

Бальзаминова  и Бальзаминов .  

 

Бальзаминова . Что ты так скоро?

Бальзаминов (садится) . Кончено, маменька! Таким дураком меня поставили, что легче бы, кажется, сквозь землю провалиться.

Бальзаминова . Да каким же это манером? Расскажи ты мне.

Бальзаминов . Очень просто. Приходим мы с Лукьян Лукьянычем к ихнему саду, гляжу – уж и коляска тут стоит. Только Лукьян Лукьяныч и говорит мне: «Ну, господин Бальзаминов, теперь наше дело к концу подходит». Так у меня мурашки по сердцу и пошли! «Давайте, говорит, теперь за работу, забор разбирать». Так я, маменька, старался, даже вспотел! Вот мы три доски сняли, а те уж тут дожидаются. Вот он старшую, Анфису, берет за руку: «Садитесь, говорит, в коляску». Потом, маменька, начинают все целоваться: то сестры промежду себя поцелуются, то он и ту поцелует, и другую. Что мне тут делать, маменька, сами посудите? Как будто мне и неловко, и точно как завидно, и словно что за сердце сосет… уж я не знаю, как вам сказать. Я сейчас в ревность.

Бальзаминова . Ты это нарочно?

Бальзаминов . Само собой, что нарочно. Надо же себя поддержать против них. Я, маменька, хотел показать Раисе-то, что я в нее влюблен. Я и говорю Лукьян Лукьянычу: «Какое вы имеете право целовать Раису Панфиловну?» Они как захохочут все. Я, маменька, не обращаю на это внимания и говорю Раисе Панфиловне: «Когда же, говорю, мы с вами бежать будем?» А она, маменька, вообразите, говорит мне: «С чего вы это выдумали?» А сама целуется с сестрой и плачет. Потом Лукьян Лукьяныч сели в коляску с Анфисой и уехали. А Раиса, маменька, прямехонько мне так и отпечатала: «Подите вы от меня прочь, вы мне надоели до смерти», – да, подобравши свой кринолин, бегом домой. Что ж мне делать? Я и воротился.

Бальзаминова . Это оттого, Миша, что ты все от меня скрываешь, никогда со мной не посоветуешься. Расскажи ты мне, как у вас это дело было с самого начала.

Бальзаминов . Порядок, маменька, обыкновенный. Узнал я, что в доме есть богатые невесты, и начал ходить мимо. Они смотрят да улыбаются, а я из себя влюбленного представляю. Только один раз мы встречаемся с Лукьян Лукьянычем (я еще его не знал тогда), он и говорит: «За кем вы здесь волочитесь?» Я говорю: «Я за старшей». А и сказал-то так, наобум. «Влюбитесь, говорит, в младшую, лучше будет». Что ж, маменька, разве мне не все равно?

Бальзаминова . Разумеется!

Бальзаминов . Я и влюбился в младшую. «Я, говорит, вам помогать буду, потом мы их вместе увезем». Я на него понадеялся, а вот что вышло! Вот, маменька, какое мое счастье-то!

Бальзаминова . Как же ты, Миша, не подумал, куда ты увезешь невесту и на чем? Ведь для этого деньги нужны.

Бальзаминов . Я, маменька, на Лукьян Лукьяныча надеялся.

Бальзаминова . Очень ему нужно путаться в чужие дела! Всякий сам о себе хлопочет.

Бальзаминов . А впрочем, маменька, коли правду сказать, я точно в тумане был; мне все казалось, что коли она меня полюбит и согласится бежать со мной, вдруг сама собой явится коляска; я ее привезу в дом к нам…

Бальзаминова . На эту квартиру-то?

Бальзаминов . Вы не поверите, маменька, как, бывало, начну думать, что увожу ее, так мне и представляется, что у нас дом свой, каменный, на Тверской.

Бальзаминова . Жаль мне тебя, Миша! Совсем еще ты дитя глупое.

Бальзаминов . Уж очень мне, маменька, разбогатеть-то хочется.

Бальзаминова . Ничего-то ты в жизни не сделаешь!

Бальзаминов . Отчего же, маменька?

Бальзаминова . Оттого что не умеешь ты ни за какое дело взяться. Все у тебя выходит не так, как у людей.

Бальзаминов . Нет, маменька, не оттого, что уменья нет, а оттого, что счастья нет мне ни в чем. Будь счастье, так все бы было, и коляска, и деньги. И с другой невестой то же будет: вот посмотрите. Придет сваха, да такую весточку скажет, что на ногах не устоишь.

 

Красавина  входит.  

 

Да вот она! Вот она!

 

Бальзаминов и Бальэаминова встают.  

 

Явление девятое

 

Те же  и Красавина .  

 

Бальзаминова . Чем, матушка, обрадуете? Мы тут без вас завяли совсем.

Бальзаминов (Красавиной) . Погоди, не говори! я зажмурюсь, все легче будет.

Красавина . Ох, далеко я ехала, насилу доехала. (Садится.)

Бальзаминова . Откуда ж это, матушка?

Красавина . Отсюда не видать.

Бальзаминов . Погодите, маменька, погодите!

Красавина . Ехала селами, городами, темными лесами, частыми кустами, быстрыми реками, крутыми берегами; горлышко пересохло, язык призамялся.

Бальзаминов . Хлопочите, маменька! Хлопочите скорей!

 

Бальзаминова достает из шкафа водку и закуску и ставит на стол.  

 

Вот, пей, да и говори уж что-нибудь одно.

Бальзаминова (наливает рюмку) . Кушайте на здоровье!

Красавина . Выпью, куда торопиться-то.

Бальзаминов . Ну, ну, поскорее! А то я умру сейчас, уж у меня под сердце начинает подступать.

Красавина . Ишь ты какой скорый! Куда нам торопиться-то! Над нами не каплет.

Бальзаминов . Что ж она не говорит! Маменька, что она не говорит? Батюшки, умираю! Чувствую, что умираю! (Садится.)

Красавина . Не умрешь! А и умрешь, так и опять встанешь. (Берет рюмку.)  Ну, честь имею поздравить! (Пьет.)

Бальзаминова . С чем, матушка, с чем?

Красавина . Как с чем! А вот стрелец-то твой подстрелил лебедь белую.

Бальзаминова . Неужли, матушка, вправду? Слышишь, Миша?

Бальзаминов . Говорите что хотите, я умер,

Красавина . Много он маху давал, а теперь попал – под самое под правое крылышко.

Бальзаминова . В последнее-то время, знаете ли, много с нами таких несчастных оборотов было, так уж мы стали очень сумнительны.

Красавина . Да что тут сумлеваться-то! Хоть завтра же свадьба! Так он ей понравился, что говорит: «Сейчас подавай его сюда!» Ну сейчас, говорю, нехорошо, а завтра я тебе его предоставлю. «А чтоб он не сумлевался, так вот снеси ему, говорит, часы золотые!» Вот они! Отличные, после мужа остались. Ну, что, ожил теперь?

Бальзаминов (вскакивает) . Ожил! Ожил! Давай их сюда! (Берет часы.)  Что ж это, маменька, я вас спрашиваю?

Бальзаминова . Это тебе за долгое твое терпенье счастье выходит.

Красавина . А ты помнишь наш уговор? Ты на радостях-то не забудь!

Бальзаминов . Ты просила две?

Красавина . Две.

Бальзаминов . Ну, так вот ты знай же, какой я человек! Маменька, смотрите, какой я человек! Я тебе еще пятьдесят рублей прибавлю.

Красавина . Ишь ты, расщедрился! Ну, да уж нечего с тобой делать, и то деньги.

Бальзаминов . Маменька, уж вы теперь смотрите за мной, как бы со мной чего не сделалось. Батюшки мои! Батюшки мои! (Прыгает от радости.)  Я теперь точно новый человек стал. Маменька, я теперь не Бальзаминов, а кто-нибудь другой!

Красавина . Давай пляску сочиним на радости!

Бальзаминов . Давай! А вы, маменька, говорили, что я сделать ничего не умею! А ты говорила, что я дурак!

Красавина . Я, брат, и теперь от своих слов не отступлюсь.

Бальзаминова . А ты, Миша, не обижайся! Пословица-то говорит, что «дуракам счастье». Ну, вот нам счастье и вышло. За умом не гонись, лишь бы счастье было. С деньгами-то мы и без ума проживем.

Бальзаминов . Еще бы! На что мне теперь ум? A давеча, маменька, обидно было, как денег-то нет, да и ума-то нет, говорят, А теперь пускай говорят, что дурак: мне все одно.

Красавина . А то вот еще есть пословица. Ты долго за невестами ходил?

Бальзаминов . Долго.

Красавина . А пословица-то говорит: «За чем пойдешь, то и найдешь».

Бальзаминова . И то, матушка, правда.

Бальзаминов (Красавиной) . Ну, давай плясать! Становись!

 

Сваха становится в позу.