Густым потняком в автобусе пахнет,
Запаяны окна, отлично!
И если зайдет европеец, то ахнет,
А русскому душность привычна.
Полсотни людей — старики и младенцы —
Трясутся в дороге, и жарко-то всем!
Достала бабуля свое полотенце,
А вот поддувает свой лобик студент.
Ну хоть бы один протянул свою длань,
И свежести вихрь впустил,
Но нет же, закрыто — таков, значит, план,
Ведь кто-то специально закрыл.
Но я захожу, мне так жалко людей,
Ведь так они мыслят по жизни!
Не трогай, не надо, не смей,
Такой вот виток гуманизма!
Боятся простыть от веселого ветра,
А как же лежали в окопах те предки,
Кого вспоминаешь на майские ты,
Как зиму дразнили, как жили они?
В блокаде смешного отнюдь ничего,
Хотя не всегда отличишь плач от смеха,
Но люди в лохмотьях, лишившись всего,
Прорвали те страшные вехи.
Сейчас же боятся окошко открыть
В автобусе, езжа с работы,
Наверное, думают, будут душить
В депо за такую заботу!
Осудят, посадят, не смев и послушать,
А вот приговор: «Он окошко открыл,
Права граждан дерзко нарушил,
На нары его, пусть подумает, суд так решил».
Автобус, троллейбус, вагон иль салон —
Мини-картина культуры,
В душилове едешь, а значит влюблен
В знакомую диктатуру.
