Знаете, всю жизнь опасаюсь глупых людей, а в частности баб. Ведь и не знаешь, как с ними разговаривать, чтобы не скатиться до их уровня.
Лучше быть хорошим человеком, «ругающимся матом», чем тихой, воспитанной тварью.
Если женщина призналась вам что вы самый лучший мужчина в её жизни, значит, она прекрасно осознает, что другого такого дурочка ей больше нигде не найти.
Вот бывают же такие люди, которым язык так и чешется задать вопрос: «Сложно ли вам живется без мозгов?»
Бог мой, как прошмыгнула жизнь, я даже никогда не слышала, как поют соловьи.
Если женщина идет с опущенной головой — у неё есть любовник. Если женщина идет с гордо поднятой головой — у неё есть любовник. Если женщина держит голову прямо — у неё есть любовник. И вообще, если у женщины есть голова, то у неё есть любовник!
Среди всяких козявок очень тяжело достичь уровня гения.
С такой жопой надо сидеть дома!
Что за мир нас окружает? Сколько же умалишенных вокруг… а ведь как с ними весело!
Оптимизм — это недостаток информации.
Существуют такие люди, в которых живет частичка Бога, ещё есть люди, в которых поселился Дьявол, а есть люди, в которых успешно проживают только глисты.
Вы можете говорить обо мне все, что вашей душе угодно. Вы хоть раз встречали кошку, которую волновали бы мышиные разговоры о ней?
Безусловно, женщины умнее мужчин! Нет, ну вы хоть раз слышали, чтобы женщина потеряла голову от красоты мужских ног?
Есть люди, в которых живет Бог; есть люди, в которых живет Дьявол; а есть люди, в которых живут только глисты.
Жизнь коротка и не стоит её тратить на диеты, на глупых и скупых мужчин и на плохое настроение.
Когда я вспоминаю порядочных и достойнейших людей я понимаю, что уже очень стара.
Я, в силу отпущенного мне дарования, пропищала как комар.
Одиночество — это состояние, о котором некому рассказать.
Когда мне не дают роли, чувствую себя пианисткой, которой отрубили руки.
Я провинциальная актриса. Где я только ни служила! Только в городе Вездесранске не служила!..
Жизнь — это затяжной прыжок из ***ы в могилу.
Такая задница называется «жопа-игрунья».
Я социальная психопатка. Комсомолка с веслом. Вы меня можете пощупать в метро. Это я там стою, полусклонясь, в купальной шапочке и медных трусиках, в которые все октябрята стремятся залезть. Я работаю в метро скульптурой. Меня отполировало такое количество лап, что даже великая проститутка Нана могла бы мне позавидовать.
Если человек тебе сделал ЗЛО — ты дай ему конфетку, он тебе ЗЛО — ты ему конфетку… И так до тех пор, пока у этой твари не разовьётся сахарный диабет.
Животные, которых осталось мало на земле, как правило, занесены в красную книгу, а вот животных, которых много, попрошу занести в книгу о здоровой и вкусной пище!
Семья заменяет всё. Поэтому, прежде чем её завести, стоит подумать, что тебе важнее: всё или семья.
В моей старой головушке и есть всего пара, ну от силы тройка мыслей, просто они порой разводят такую беспокойную возню, что, кажется, будто у меня их 1000.
Союз глупого мужчины и глупой женщины порождает мать-героиню. Союз глупой женщины и умного мужчины порождает мать-одиночку. Союз умной женщины и глупого мужчины порождает обычную семью. Союз умного мужчины и умной женщины порождает легкий флирт.
На красивых женщин мужчины обращают гораздо чаще своё внимание, нежели на умных. И это очевидно, ведь слепых мужчин гораздо меньше чем глупых.
Женщина, конечно, умнее. Вы когда-нибудь слышали о женщине, которая бы потеряла голову только от того, что у мужчины красивые ноги?
Или я старею и глупею, или нынешняя молодёжь ни на что не похожа! — сетовала Раневская. — Раньше я просто не знала, как отвечать на их вопросы, а теперь даже не понимаю, о чём они спрашивают.
— Этот доктор творит чудеса! Он буквально за минуту вылечил все мои болезни, — саркастически заметила Фаина Георгиевна после посещения врача.
— Каким образом?
— Он сказал, что все мои болезни — не болезни, а симптомы приближающейся старости.
— Почему женщины так много времени и средств уделяют своему внешнему виду, а не развитию интеллекта?
— Потому что слепых мужчин гораздо меньше, чем умных.
(Раневскую спросили: «Почему красивые женщины пользуются большим успехом, чем умные?» На что Раневская отвечала: «Это же очевидно — ведь слепых мужчин совсем мало, а глупых пруд пруди».)
— Фаина Георгиевна, на что похожа женщина, если её поставить вверх ногами?
— На копилку.
— А мужчина?
— На вешалку.
Я провинциальная актриса. Где я только ни служила! Только в городе Вездесранске не служила!..
— Я не пью, я больше не курю и я никогда не изменяла мужу — потому что у меня его никогда не было.
— Так что же, значит, у вас совсем нет никаких недостатков?
— В общем, нет. Правда, у меня большая жопа и я иногда немножко привираю…
В купе вагона назойливая попутчица пытается разговорить Раневскую.
— Позвольте же вам представиться. Я — Смирнова.
— А я — нет.
Рина Зелёная рассказывала:
— В санатории Раневская сидела за столом с каким-то занудой, который всё время хаял еду. И суп холодный, и котлеты не солёные, и компот не сладкий. (Может, и вправду.) За завтраком он брезгливо говорил: «Ну что это за яйца? Смех один. Вот в детстве у моей мамочки, помню, были яйца!»
— А вы не путаете её с папочкой? — осведомилась Раневская.
Если у тебя есть человек, которому можно рассказать сны, ты не имеешь права считать себя одиноким…
У Раневской спросили, не знает ли она причины развода знакомой пары. Фаина Георгиевна ответила:
— У них были разные вкусы: она любила мужчин, а он — женщин.
Если женщина говорит мужчине, что он самый умный, значит, она понимает, что второго такого дурака она не найдет.
Спутник славы — одиночество.
Раневская забыла фамилию актрисы, с которой должна была играть на сцене:
— Ну эта, как ее… Такая плечистая в заду…
Одиночество — это когда в доме есть телефон, а звонит будильник.
Раневская ходит очень грустная, чем-то расстроена.
— У меня украли жемчужное ожерелье!
— Как оно выглядело?
— Как настоящее…
Отпускайте идиотов и клоунов из своей жизни. Цирк должен гастролировать.
Одной даме Раневская сказала, что та по-прежнему молода и прекрасно выглядит.
— Я не могу ответить вам таким же комплиментом, — дерзко ответила та.
— А вы бы, как и я, соврали! — посоветовала Фаина Георгиевна.
Я устала симулировать здоровье.
Есть такие люди, к которым просто хочется подойти и поинтересоваться, сложно ли без мозгов жить.
У Раневской спросили:
— Как вы себя чувствуете, Фаина Георгиевна?
— Болит печень, сердце, ноги, голова. Хорошо, я не мужчина, а то бы и предстательная железа заболела.
Однажды Завадский закричал Раневской из зала: «Фаина, вы своими выходками сожрали весь мой замысел!». «То-то у меня чувство, как будто наелась говна», — достаточно громко пробурчала Фаина. «Вон из театра!» — крикнул мэтр. Раневская, подойдя к авансцене, ответила ему: «Вон из искусства!!»
Если человек умный и честный — то беспартийный.
Если умный и партийный — то нечестный.
Если честный и партийный — то дурак.
Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на диеты, жадных мужчин и плохое настроение.
Поклонница просит домашний телефон Раневской. Она:
— Дорогая, откуда я его знаю? Я же сама себе никогда не звоню!
Известно, что Раневская позволяла себе крепкие выражения, и когда ей сделали замечание, что в литературном русском языке нет слова «жопа», она ответила — странно, слова нет, а жопа есть…
— Фаина Георгиевна, что такое любовь?
Раневская подумала и сказала:
— Забыла.
А через секунду добавила:
— Но помню, что это что-то очень приятное.
Я, как яйца, участвую, но не вхожу.
— Дорогая, сегодня спала с незапертой дверью.
— А если бы кто-то вошёл?! — всполошилась приятельница Раневской, дама пенсионного возраста.
— Ну сколько можно обольщаться, — пресекла Фаина Георгиевна.
Всё сбудется, стоит только расхотеть…
Я жила со многими театрами, но так и не получила удовольствия.
— Ну-с, Фаина Георгиевна, и чем же вам не понравился финал моей последней пьесы?
— Он находится слишком далеко от начала.
Животных, которых мало, занесли в Красную книгу, а которых много — в Книгу о вкусной и здоровой пище.
Паспорт человека — это его несчастье, ибо человеку всегда должно быть восемнадцать, а паспорт лишь напоминает, что ты можешь жить, как восемнадцатилетняя.
Жить надо так, чтобы тебя помнили и сволочи.
Перпетум кобеле. (О режиссере З.)
Сказка — это когда женился на лягушке, а она оказалась царевной. А быль — это когда наоборот.
Сказка — это когда выходишь замуж за чудовище, а он оказывается принцем, а быль — это когда наоборот.
— Я обожаю природу.
— И это после того, что она с тобой сделала?
Раневская приглашает в гости и предупреждает, что звонок не работает:
— Как придете, стучите ногами.
— Почему ногами, Фаина Георгиевна?
— Но вы же не с пустыми руками собираетесь приходить!
Объясняя кому-то, почему презерватив белого цвета, Раневская говорила:
— Потому что белый цвет полнит.
Что за мир? Сколько идиотов вокруг, как весело от них!
85 лет при диабете — не сахар.
Каждый волен распоряжаться своей жопой, как ему хочется. Поэтому я свою поднимаю и ***ываю.
Как-то Раневская, сняв телефонную трубку, услышала сильно надоевший ей голос кого-то из поклонников и заявила: — Извините, не могу продолжать разговор. Я говорю из автомата, а здесь большая очередь.
Почему все дуры такие женщины?!
— Жемчуг, который я буду носить в первом акте, должен быть настоящим, — требует капризная молодая актриса.
— Всё будет настоящим, — успокаивает ее Раневская. — Всё: и жемчуг в первом действии, и яд — в последнем.
Критикессы — амазонки в климаксе.
Мне иногда кажется, что я ещё живу только потому, что очень хочу жить. За 53 года выработалась привычка жить на свете. Сердце работает вяло и все время делает попытки перестать мне служить, но я ему приказываю: «Бейся, окаянное, и не смей останавливаться».
Раневская стояла в своей грим-уборной совершенно голая. И курила. Вдруг к ней без стука вошел директор-распорядитель театра имени Моссовета Валентин Школьников. И ошарашено замер. Фаина Георгиевна спокойно спросила: «Вас не шокирует, что я курю?»
Соседка, вдова моссоветовского начальника, меняла румынскую мебель на югославскую, югославскую на финскую, нервничала. Руководила грузчиками… И умерла в 50 лет на мебельном гарнитуре. Девчонка!
Оправившись от инфаркта, Раневская заключила:
— Если больной очень хочет жить, врачи бессильны.
— Фаина Георгиевна, вы опять захворали? А какая у вас температура?
— Нормальная, комнатная, плюс восемнадцать градусов.
Сколько лет мне кричали на улице мальчишки: «Муля, не нервируй меня!» Хорошо одетые надушенные дамы протягивали ручку лодочкой и аккуратно сложенными губками, вместо того чтобы представиться, шептали: «Муля, не нервируй меня!» Государственные деятели шли навстречу и, проявляя любовь и уважение к искусству, говорили доброжелательно: «Муля, не нервируй меня!» Я не Муля. Я старая актриса и никого не хочу нервировать. Мне трудно видеть людей.
То от чего мы получаем удовольствие в нашей жизни – это либо несет нам вред, либо мы творим аморальные поступки, либо приводит нас ожирению.
Жизнь проходит и не кланяется, как сердитая соседка.
В моей старой голове две, от силы три мысли, но они временами поднимают такую возню, что кажется, их тысячи.
Талант — как бородавка — либо он есть, либо его нет.
Хрен, положенный на мнение окружающих, обеспечивает спокойную и счастливую жизнь.
Ничего кроме отчаянья от невозможности что-либо изменить в моей судьбе.
Я себя чувствую, но плохо.
Когда у попрыгуньи болят ноги, она прыгает сидя.
У Раневской спросили: что для неё самое трудное?
— О, самое трудное я делаю до завтрака, — сообщила она.
— И что же это?
— Встаю с постели.
С этими «добрыми утрами» надо бороться, как с клопами, тут нужен дуст. Умиляющуюся девицу и авторов надо бить по черепу тяжелым утюгом, но это недозволительный прием, к великому моему огорчению. Все эти радиобарышни, которые смеются счастливым детским смехом, порождают миллионы идиотов, а это уже народное бедствие. В общем, всех создателей «Веселых спутников» — под суд! «С добрым утром» — туда же, «В субботу вечером» — коленом под зад! «Хорошее настроение» — на лесозаготовки, где они бы встретились (бы!» с руководством Театра им. Моссовета и его главарем – маразмистом-затейником Завадским.
Лесбиянство, гомосексуализм, мазохизм, садизм —это не извращения. Извращений, собственно, только два: хоккей на траве и балет на льду.
Я заметила, что если не кушать хлеб, сахар, жирное мясо, не пить пиво с рыбкой – морда становится меньше, но грустнее.
Женщина, чтобы преуспеть в жизни, должна обладать двумя качествами. Она должна быть достаточно умна для того, чтобы нравиться глупым мужчинам, и достаточно глупа, чтобы нравиться мужчинам умным.
Похоже, что Бог любит страдальцев. Вы когда-нибудь видели счастливого гения? Нет, каждого трепала жизнь, как травинку на ветру. Счастье — понятие для средних во всех отношениях граждан, и справедливости тут нет никакой.
Многие жалуются на свою внешность, и никто — на мозги.
Я — выкидыш Станиславского!
Четвёртый раз смотрю этот фильм и должна вам сказать, что сегодня актёры играли как никогда.
Дамы, не худейте. Оно вам надо? Уж лучше к старости быть румяной пышкой, чем засушенной мартышкой!
Никто, кроме мёртвых вождей, не хочет терпеть праздноболтающихся моих грудей.
Раневскую спросили: «Какие, по вашему мнению, женщины склонны к большей верности: брюнетки или блондинки?»
Не задумываясь, она ответила: «Седые!»
— Ох, вы знаете, у Завадского такое горе!
— Какое горе?
— Он умер.
Даже под самым пафосным павлиньим хвостом всегда находится обыкновенная куриная жопа.
(Под самым красивым хвостом павлина скрывается самая обычная куриная жопа. Так что меньше пафоса, господа.)
Научиться быть артистом нельзя. Можно развить своё дарование, научиться говорить, изъясняться, но потрясать — нет. Для этого надо родиться с природой актёра.
Приятельница сообщает Раневской:
— Я вчера была в гостях у N. И пела для них два часа…
Фаина Георгиевна прерывает ее возгласом:
— Так им и надо! Я их тоже терпеть не могу!
Уясните раз и навсегда, что характер вашей женщины — это отражение вашего к ней отношения. Для непонятливых: это не она стерва, это ты мудачьё.
Всю жизнь я страшно боюсь глупых. Особенно баб. Никогда не знаешь, как с ними разговаривать, не скатываясь на их уровень
В старости главное — чувство достоинства, а его меня лишили.
Настоящий мужчина — это мужчина, который точно помнит день рождения женщины и никогда не знает, сколько ей лет. Мужчина, который не помнит дня рождения женщины, но точно знает, сколько ей лет, — это её муж.
Принесли собаку, старую, с перебитыми ногами. Лечили её добрые собачьи врачи. Собака гораздо добрее человека и благороднее. Теперь она моя большая и, может быть, единственная радость. Она сторожит меня, никого не пускает в дом. Дай ей Бог здоровья!
Глядя на прореху в своей юбке: «Напора красоты не может сдержать ничто!»
Я уже так стара, что стала забывать собственные мемуары.
Я не придаю большого значения тому, что сделала в театре и в кино. Люблю играть эпизод — он в состоянии выразить больше, чем иная многословная роль. … Почему мои любимые роли: бандитка Манька из «Шторма», продувная Дунька из «Любови Яровой» и даже спекулянтка Марго из «Легкой жизни»? Может быть, в моих глубинах затаилась преступница? Или каждого вообще тянет к тому, чего в нем нет?
Когда я умру, похороните меня и на памятнике напишите: «Умерла от отвращения».
В актерской жизни нужно везение. Больше, чем в любой другой, актер зависим, выбирать роли ему не дано.
Красивые люди тоже срут.
Старшее поколение всегда ругает молодежь:
— Она, мол, совершенно испортилась, стала легкомысленной, не уважает старших, без царя в голове, только о забавах и думает…
Услышав такой стариковский разговор, Раневская сказала со вздохом:
— Самое ужасное в молодежи то, что мы сами уже не принадлежим к ней и не можем делать все эти глупости…
(Сегодняшняя молодёжь ужасная. Но ещё ужаснее то, что мы не принадлежим к ней.)
На вопрос: «Вы заболели, Фаина Георгиевна?» — она привычно отвечала: «Нет, я просто так выгляжу».
— Очень сожалею, Фаина Георгиевна, что вы не были на премьере моей новой пьесы, — похвастался Раневской Виктор Розов. — Люди у касс устроили форменное побоище!
— И как? Удалось им получить деньги обратно?
Бог создал женщин красивыми, чтобы их могли любить мужчины, и — глупыми, чтобы они могли любить мужчин.
Вторая половинка есть у мозга, жопы и таблетки. А я изначально целая.
Склероз нельзя вылечить, но о нём можно забыть.
Вы знаете, что такое сниматься в кино? Представьте, что вы моетесь в бане, а туда приводят экскурсию.
Раневская обедала как-то у одной дамы, столь экономной, что Фаина Георгиевна встала из-за стола совершенно голодной. Хозяйка любезно сказала ей:
— Прошу вас еще как-нибудь прийти ко мне отобедать.
— С удовольствием, — ответила Раневская, — хоть сейчас!
— Фуфа, почему ты всегда подходишь к окну, когда я начинаю петь?
— Я не хочу, чтобы соседи подумали, будто я бью тебя!
Проклятый девятнадцатый век, проклятое воспитание: не могу стоять, когда мужчины сидят.
— Вот женишься, Алёшенька, тогда поймешь, что такое счастье.
— Да?
— Да. Но поздно будет.
— Сударыня, не могли бы вы разменять мне сто долларов?
— Увы! Но благодарю за комплимент!
Мне всегда было непонятно — люди стыдятся бедности и не стыдятся богатства.
Цинизм ненавижу за его общедоступность.
— Кем была ваша мать до замужества? — спросил у Раневской настырный интервьюер.
— У меня не было матери до её замужества, — пресекла Фаина Георгиевна дальнейшие вопросы.
Старость — это просто свинство. Я считаю, что это невежество Бога, когда он позволяет доживать до старости. Господи, уже все ушли, а я все живу. Бирман — и та умерла, а уж от нее я этого никак не ожидала. Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинаешь жить!
— Сколько раз краснеет в жизни женщина?
— Четыре раза: в первую брачную ночь, когда первый раз изменяет мужу, когда первый раз берет деньги, когда первый раз дает деньги.
— А мужчина?
— Два раза: первый раз — когда не может второй, второй — когда не может первый.
Ребенка с первого класса школы надо учить науке одиночества.
В силу ряда причин я не могу сейчас ответить вам словами, какие употребляете вы. Но я искренне надеюсь, что когда вы вернетесь домой, ваша мать выскочит из подворотни и как следует вас искусает.
Мысли тянутся к началу жизни — значит, жизнь подходит к концу.
Понятна мысль моя неглубокая?
Я не признаю слова «играть». Играть можно в карты, на скачках, в шашки. На сцене жить нужно.
— Когда я выйду на пенсию, то абсолютно ничего не буду делать. Первые месяцы просто буду сидеть в кресле-качалке.
— А потом?
— А потом начну раскачиваться.
Не лажу с бытом! Деньги мешают мне и когда их нет, и когда они есть.
Талант — это неуверенность в себе и мучительное недовольство собой и своими недостатками, чего я никогда не встречала у посредственности.
Я говорила долго и неубедительно, как будто говорила о дружбе народов.
— Фаина, — спрашивала её старая подруга, — как ты считаешь, медицина делает успехи?
— А как же. В молодости у врача мне каждый раз приходилось раздеваться, а теперь достаточно язык показать.
Я как старая пальма на вокзале — никому не нужна, а выбросить жалко.
Боже мой, несчастная страна, где человек не может распорядиться своей жопой.
Пусть это будет маленькая сплетня, которая должна исчезнуть между нами.
Если бы я часто смотрела в глаза Джоконде, я бы сошла с ума: она обо мне знает все, а я о ней ничего.
Не имей сто рублей, а имей двух грудей!
Стареть скучно, но это единственный способ жить долго.
У меня хватило ума глупо прожить жизнь. Живу только собой — какое самоограничение.
— Что это у вас, Фаина Георгиевна, глаза воспалены?
— Вчера отправилась на премьеру, а передо мной уселась необычно крупная женщина. Пришлось весь спектакль смотреть через дырочку от сережки в ее ухе.
Толстой сказал, что смерти нет, а есть любовь и память сердца. Память сердца так мучительна, лучше бы её не было… Лучше бы память навсегда убить.
Здоровье — это когда у вас каждый день болит в другом месте.
Раневская изобрела новое средство от бессонницы и делится с Риной Зеленой: — Надо считать до трех. Максимум — до полчетвертого.
У него голос — будто в цинковое ведро ссыт.
Если бы я, уступая просьбам, стала писать о себе, это была бы жалобная книга — «Судьба — шлюха».
Сняться в плохом фильме — все равно что плюнуть в вечность!
Раневскую о чём-то попросили и добавили:
— Вы ведь добрый человек, вы не откажете.
— Во мне два человека, — ответила Фаина Георгиевна. — Добрый не может отказать, а второй может. Сегодня как раз дежурит второй.
Одиночество как состояние — не поддаётся лечению.
Сейчас долго смотрела фото — глаза собаки удивительно человечны. Люблю их, умны они и добры, но люди делают их злыми.
… Ну и лица мне попадаются, не лица, а личное оскорбление! В театр вхожу как в мусоропровод: фальшь, жестокость, лицемерие. Ни одного честного слова, ни одного честного глаза! Карьеризм, подлость, алчные старухи!
Деньги съедены, а позор остался.
В театре меня любили талантливые, бездарные ненавидели, шавки кусали и рвали на части.
В театре.
— Извините, Фаина Георгиевна, но вы сели на мой веер!
— Что? То-то мне показалось, что снизу дует.
… У них у всех друзья такие же, как они сами, — дружат на почве покупок, почти живут в комиссионных лавках, ходят друг к другу в гости. Как завидую им, безмозглым!
Хотелось бы мне иметь её ноги — у нее были прелестные ноги! Жалко — теперь пропадут.
Это не театр, а дачный сортир. В нынешний театр я хожу так, как в молодости шла на аборт, а в старости рвать зубы. Ведь знаете, как будто бы Станиславский не рождался. Они удивляются, зачем я каждый раз играю по-новому.
Как ошибочно мнение о том, что нет незаменимых актеров.
— Обслужите даме рот!
Старость, это когда беспокоят не плохие сны, а плохая действительность.
Ох уж эти несносные журналисты! Половина лжи, которую они распространяют обо мне, не соответствует действительности.
Посмотрите, Фаина Георгиевна! В вашем пиве плавает муха!
— Всего одна, милочка. Ну сколько она может выпить?!
Я не могу есть мясо. Оно ходило, любило, смотрело… Может быть, я психопатка? Нет, я себя считаю нормальной психопаткой. Но не могу есть мяса. Мясо я держу для людей.
