Шел я случайно Священною улицей — в мыслях о чем-то

Шел я случайно Священною улицей — в мыслях о чем-то,
Так, по привычке моей, о безделке задумавшись. — Некто
Вдруг повстречался со мной, мне по имени только известный.
За руку взяв, он сказал мне: «Ну, как поживаешь, любезный?»
— «Так, потихоньку, как видишь. За добрый привет — исполненья
Всех желаний тебе!» — Но, видя, что шел он за мною,
Я с вопросом к нему: не имеет ли нужды во мне он?
«Мы ведь известны тебе, — он сказал: — мы ученые люди!»
— «Знаю, — ему я в ответ, — и тем больше тебя уважаю!»
10 Сам торопясь, нельзя ли уйти, и пошел поскорее,
Только что изредка на ухо, будто шепчась со слугою.
Пот между тем с нетерпенья дождем так с меня и катился
От головы до подошв. — «О Болан, да как же ты счастлив,
Что с такой ты рожден головой!» я подумал. А спутник
Улицы, город хвалить принялся. Но, не слыша ни слова,
«Верно ты хочешь, — сказал, — ускользнуть от меня: я уж вижу!
Только тебе не уйти: не пущу, и пойду за тобою!
А куда ты идешь?» — «Далеко! Мой знакомый — за Тибром;
Там, у садов; он с тобой незнаком. Что кружить попустому!»
20 — «Я не ленив — провожу!» Опустил я с отчаянья уши,
Точно упрямый осленок, навьюченный лишнею ношей.
А сопутник опять: «Если знаю себя я, конечно,
Дружбу оценишь мою ты не меньше, чем дружбу другого,
Виска, сказать например, или Вария. — Кто сочиняет
Столько стихов и так скоро, как я? Кто в пляске так ловок?
В пеньи же сам Гермоген мой завистник!» — «А что, — тут спросил я,
Чтобы прервать разговор, — есть и мать у тебя, и родные?»
— «Всех схоронил! Никого!» — «Вот прямо счастливцы! — подумал
Я про себя, — а вот я… еще жив на мученье! Недаром,
30 Жребий в урне встряхнув, предрекла старуха сабинка:
«Этот ребенок, сказала она, не умрет ни от яда,
Ни от стали врага, ни от боли в боку, ни от кашля;
Ни подагра его не возьмет… Но как в возраст придет он,
Надо беречься ему болтунов!» — Вот дошли мы до храма
Весты, а дня уж четвертая часть миновала! Мой спутник
Поручился явиться в суде, а неявкою — дело
Было б проиграно. — «Если ты любишь меня, он сказал мне,
Помоги мне: побудь там немножко со мною!» — «Я, право,
Долго стоять не могу; да я и законов не знаю!»
40 — «Что же мне делать? — он молвил в раздумьи: — тебя ли оставить
Или уж тяжбу?» — «Конечно, меня! Тут чего сомневаться!»
— «Нет, не оставлю!» — сказал — и снова пошел он со мною!
С сильным бороться нельзя; я за ним. — «Что? как ныне с тобою
И хорош ли к тебе Меценат? — Он ведь друг не со всяким!
Здравомыслящ, умен, и с Фортуною ладить умеет.
Если б один человек… мог втереться к нему! Помоги-ка:
Был бы помощник твой в ролях вторых! Всех отбил бы! Клянуся!»
— «Полно! — ему я сказал, — мы не любим там этих проделок!
Дом Мецената таков, что никто там другим не помехой.
50 Будь кто богаче меня иль ученее — каждому место!»
— «Чудно и трудно поверить!» — «Однако же так!» — Тем сильнее
Ты охоту во мне возбудил к Меценату быть ближе!»
— «Стоит тебе захотеть! Меценат лишь сначала неласков;
Впрочем, доступен он всем!» — «Ничего, как-нибудь постараюсь!
Хоть рабов у него подкуплю, а уж я не отстану!
Выгонят нынче — в другой раз приду; где-нибудь перекрестком
Встречу его и пойду провожать. Что же делать! Нам смертным
Жизнь ничего не дает без труда: уж такая нам доля!»
Так он болтал без умолку! — Вот, встретясь с Аристием Фуском
60 (Знал он его хорошо), я помедлил идти; обменялись
Мы вопросами с ним: «Ты откуда? куда?» — Я за тогу
Фуска к себе потянул и за обе взял руки; и тихо,
Сделавши знак головой, сам глазами мигнул, чтоб избавил
Как-нибудь он от мученья меня. — А лукавец смеется
И не желает понять. — Тут вся желчь во мне закипела!
«Ты, Аристий, хотел мне что-то сказать по секрету?»
— «Помню, — сказал он, — но лучше в другое удобное время.
У иудеев тридцатая ныне суббота и праздник;
Что за дела в подобные дни, и на что оскорблять их!»
70 — «Строг же ты в совести! — я возразил, — а я, признаюся,
Я не таков!» — «Что же делать! — в ответ он, — я многим слабее
Я человек ведь простой, с предрассудками; лучше отложим!»
Черный же день на меня! — Он ушел, и остался я снова
Под злодейским ножом. — Но, по счастью, ответчик навстречу.
«Где ты, бесчестный?» вскричал он. Потом он ко мне обратился
С просьбой: свидетелем быть. Я скорей протянул уже ухо!
Повели молодца! Вслед за ними и справа и слева
С криком народ повалил! — Так избавлен я был Аполлоном!