Вот улетишь, парус наладишь

Вот улетишь, парус наладишь.
Врач был латыш — светлый, как ландыш.
Сложим вот так белые руки.
Жизнь не берет нас на поруки.
Ангел стоял возле кровати,
Как санитар в белом халате,
Август стоял прямо над моргом,
Август дышал солнцем и морем.
Я уплывал в белой сирени.
У трубачей губы серели.
Это опять мамина странность.
Я же просил — без оркестрантов.
А над Москвой трубы дымили.
Стыл ипподром в пене и в мыле.
В тысячный раз шел образцово
Детский спектакль у Образцова.
И, притомясь, с летней эстрадки,
Мучали вальс те оркестранты.
Чей это гнев, или немилость?
В мире ничто не изменилось…
Я уплывал в белой сирени.
У трубачей губы серели.
Это опять мамина странность.
Я же просил — без оркестрантов.