Когда последние птицы улетали на юг, Волчонок, стоя на балконе провожал их грустным взглядом. Впрочем, балкона у него не было. За то были большие серые глаза, в которых отражались небо, облака и птицы. Матёрый Волк неслышно подкрадывался к Волчонку сзади.
— Улетают птицы в дальние края, вот наступит время — полечу и я — декламировал он.
Вообще Матёрый Волк любил выражаться стихами. А Волчонок всегда вздрагивал от неожиданности. Он был пуглив и боялся всего на свете. Только Матёрого Волка не боялся.
Они медленно брели, шурша опавшими листьями. В воздухе пахло чем-то жаренным, но холодным.
— Ты что такой грустный? — задавал свой обычный вопрос Волчонок.
— Овечку загрыз… — нехотя признался Матёрый Волк.
— Вкусная была?
— Нет, костлявая. Жалко её.
— Питаться чем-то надо… — Утешал его Волчонок.
Они присели на берегу пруда. В чёрной воде плескались утки — глупые такие…
— Эх, вода холодная, — облизнулся Матёрый Волк — а то бы нырнул.
— А я плавать не умею, — говорил Волчонок думая о своём.
Минуту спустя Матёрый Волк начал выть:
— У-у-у! Ху-у-удо мне ту-у-ут! И овечки худы-ы-ые! Убегу-у я от сю-юда убегу-у-у!…
— Куда убежишь?
— В Южные Края. Там овцы — знаешь какие? Как чемоданы! Дико упитанные.
Волчонок растеряно моргал серыми глазами:
— А как же я?
— Убежим вместе!
— Не могу. У меня тут мама, папа, дом…
— Дом… — грустно кивал Матёрый Волк. — А я вот бездомный.
— А там ты с тоски взвоешь!
Так они беседовали, а тем временем в печати объявили о наступлении зимы. Поверхность пруда затянулась тонким льдом. Большие пушистые снежинки опускались на мягкую, шёрстку Волчонка. И не таяли.
— Вот и снег, на тебе — не тает! — вздохнул Матёрый Волк. — Окоченеешь скоро совсем.
— Не убегай! — попросил Волчонок. — Мне будет грустно без тебя.
— Да на что я тебе, матёрый такой?
— Ты мудрый.
— У меня вон шерсть выпадает. От недостатка витаминов.
— Ты милый.
— Зубы часто ломаются!
— Овечек надо меньше грызть, — чуть ни всхлипывал Волчонок.
Он доверчиво прижался к матёрому волку пушистой головою, усыпанной снежинками, и его шейка казалась ещё тоньше. Матёрый Волк неуклюже гладил её. «Загрызть что ли?» — угрюмо думал он.
В конце зимы Матёрый Волк убежал таки в Южные Края. Убежал незаметно — Волчонок даже не успел ему подарить свой любимы медный чайник, в который нельзя было налить ни капли воды. В чайнике не было отверстий. А по весне от Матёрого Волка пришла короткая весточка:
«Дорогой Волчонок!
Тут полно овец — толстых, жирных, тупых и глупых. Даже питаться ими не хочется. В свободное от еды время слушаю музыку. Одна песня дико нравится! Начинается так: Your eyes are colored like wind. По-моему, про тебя. В общем, у меня тут всё окей. Только тоскливо бывает. Выть иногда хочется. Но тут выть не принято — овец можно распугать.
С приветом, Волк Матёрый.»
Волчонок целый вечер просидел над англо-русским словарём, и наконец ему удалось перевести строчку из песни: Цвет твоих глаз подобны цвету ветра.
И в самом деле, подул ветер. Прилетели птицы. Волчонок, стоя на балконе встречал их грустным взглядом. Хотя балкона у него по прежнему не было.
— Интересно, какого цвета ветер? — шептал Волчонок, пробираясь к пруду. Там плавали утки. Ему было жаль Матёрого Волка. И жаль себя.
Вокруг сновали машины, спешили прохожие. Никто не замечал Волчонка. Никто не видел, как из его глаз — цвета северного ветра — текли светлые слёзы. А может это были капли дождя, которые Волчонок так любил…
сказка интересная